— Как ваша нога, Свиягин?
— Шагает.
Впереди появилась какая‑то деревня. Все сразу оживились.
— Это что за деревня? — спросил Свиягин и, вынув блокнот, окоченевшими руками записал название её. Это была Кобылянка. Спустя час в блокноте Свиягина появилась запись: «В Кобылянке разгромили волость, убили двух полицаев и бургомистра волости. Народ радостно приветствовал нас. Пять молодых хлопцев влились в наш отряд».
Едва партизаны обогрелись, — снова в путь. Надо спешить.
Поздно вечером пришли в Рудню. В хату, где сидели за ужином Макей с Сырцовым, вошел Николай Бурак, а за ним, сопровождаемый Ропатинским и Прохоровым, неизвестный молодой человек. Он был высок и тощ. Бледное лицо его, заросшее рыжеватой щетиной, приветливо улыбалось. Тяжело было видеть улыбку на изможденном лице человека.
— Вот, из соседней деревни, Бартичи, што ль? К нам идёт. Говорит, дело есть до командира.
— Тихонравов?! — всмотревшись в лицо незнакомца, воскликнул Макей.
Это был Владимир Тихонравов, только что перед войной окончивший военную школу, в которой учился в то время двумя курсами старше Макей. Они знали друг друга, но приятелями не были. Встретившись же здесь, бросились друг другу навстречу и обнялись, как братья.
— Ну, как?! Рассказывай, — говорил Макей, обнимая товарища и забрасывая его вопросами.
— Товарищ командир, — вдруг перебил Макея Тихонравов, — в Бартичах бургомистром волости работает бьшший белогвардеец. Такой зверь!
Макей сразу встрепенулся.
— Зверь, говоришь?
— Гадина! Крокодил! — горячо, с ненавистью в голосе воскликнул Тихонравов.
Макей тут же приказал Миценко взять группу Михаила Бабина и уничтожить врага.
— Проводником у вас будет вот он, — и Макей указал на Тихонравова. Заметив недоверчивый взгляд Миценко, он сказал, что это старый приятель и что он доверяет ему.
Уставшие партизаны группы Бабина, не успевшие даже просушить рукавицы, тяжело поднялись с полу.
— Делать нечего, хозяйка, дай кафтан, уж поплетусь, — пошутил Свиягин, поднимаясь с хрустевшей соломы. Тело у него ныло, ноги гудели. Особенно плохо чувствовала себя раненая нога.
— Вы остались бы, товарищ Свиягин, — предложил Бабин, хотя и знал, что Свиягин не останется. С ними пошёл и Алеша Байко.
Группа Бабина благополучно добралась до Бартичей.
— Откройте! — потребовал Миценко. Но женщина категорически отказалась выполнить это требование. Тогда вмешался Алёша Байко. Он сказал что‑то по–немецки, а остальные партизаны громко загоготали, подражая немцам. Тогда дверь открылась и в неё сразу вломился Миценко и другие. Вскоре из хаты вышли два партизана и заняли наблюдательные посты. На улице уже толпились любопытные. Среди них слышались голоса: