А животные тут пугливые. Так ни один и не показался. Только что‑то типа мышки пробежало, а так тишина! Тьфу ты, это же верный признак того, что есть в роще что‑то страшное для животных. А что может быть страшней самого страшного и умного двуногого хищника под названием человек разумный. Не всех, конечно, а только отдельных его представителей. К моему глубочайшему сожалению, один тип, из ныне представленных здесь и сейчас, не относился к таким самым–самым, и никогда даже не пытался. Обычный представитель гомо советикус, с теми странными представлениями о жизни, что бытовали в оставшейся в прошлом Великой стране, и не вписавшийся в новые жестокие реалии сильно усеченной и людьми, и землями с неисчислимыми богатствами, и нравами ее наследницы.
Так что остается только остерегаться, и не попадаться. И я, чисто в целях самоуспокоения, взял в одну руку топор, а в другую — железную палку, найденную в развалинах. Так и не заметил, осторожный такой, как выскочил на опушку и чуть не наткнулся прямо на кого, как вы думаете? На коренастого мужика чуть ниже меня в темно–синей остроконечной, по виду кожаной, шапке с белой волнистой шерстью по краям, увлеченно рассматривавшего небольшую зверюшку на высоком дереве. На нем был длинный халат почти до земли, с перекрещивающейся на груди перевязью и широким поясом, где висело что‑то типа ножен для меча или сабли. А главное, этот воин был смуглым, узкоглазым, типа товарищей из среднеазиатских республик. И он неприятно пах, хотя сам я тоже был не подарок, надушенный изысканными ароматами.
Все‑таки, этот рослый широкоплечий азиат, в отличие от некоторых, действительно был воином. И молодым, и сильным. Наверняка, опытным и повоевавшим, раз все снаряжение было подогнано как раз по его фигуре? Растерянность приученного к таким ситуациям человека длилась недолго. Видя, что его противник тоже вооружен, притом небольшим топориком и коротким копьем, воин почти мгновенно вытащил из ножен саблю и взмахнул чуть наискось сверху вниз. Он чуть–чуть не достал до меня, так как я, напуганный до дрожи в ногах, поддался назад, одновременно поднимая руку с топором. Сабля со всей силой рубанула по железной палке, выбив ее из моих рук. Теперь я по инерции подался вперед. Правую руку до упора назад! И мой топорик, кстати, из очень хорошей легированной стали, лично закаленный в термичке, тоже взлетел по инерции вверх. Взмах! И вот единственное мое оружие со всей силой опустилось прямо вдоль головы на плечо азиата. Точнее, топорик врубился сбоку в его шею, там, где она соединялась с телом. И там и остался. А я, до глубины души удивленный тем, что только что совершил, застыл железным истуканом. Совсем не ожидал от себя такого! Но жить то хочется! И не такое совершишь во имя сохранения жизни.