Не знаю, что было со мной дальше, но очнулся я только на следующий день. Ногу пронизывала адская боль, будто в нее забивали гвозди или перерезали вены. Из глаз брызнули слезы, но кричать не было сил. Напрягая зрение, я попытался понять, где нахожусь. Я лежал на кровати в хижине с соломенной крышей. Потолок поплыл у меня перед глазами. Выстрелов не было слышно, и я пришел к выводу, что неприятеля окончательно прогнали. От этого на мгновение стало легче на душе, но тут ногу обожгло новой болевой волной. Все тело напряглось, я судорожно сжал края кровати, стиснул зубы и прикрыл веки. Послышались шаги, и в комнату вошли несколько человек. Когда они подошли ко мне и завели разговор, я узнал их голоса.
– Парень очень страдает, а обезболивающих у нас здесь нет. Все они остались в прежнем лагере, – вздохнул сержант-медик. – Можно послать кого-то за лекарствами, но это шесть дней туда и обратно. Раненый не дождется помощи и умрет от болевого шока.
– Тогда придется отправить его туда, – произнес лейтенант. – Нам все равно нужно кое-что забрать со старой базы. Сделайте все возможное, чтобы доставить его туда живым.
С этими словами он развернулся и вышел.
– Есть, сэр, – ответил врач и вздохнул еще более тяжело и печально.
Я приоткрыл глаза. Образы теперь не расплывались. Передо мной было потное и озабоченное лицо доктора. Я попытался улыбнуться ему. Услышанные только что слова тронули меня настолько, что я мысленно поклялся: когда выздоровею, буду сражаться, как лев, не щадя жизни ради своих товарищей.
– Мы тебе поможем. Держись, потерпи немного, молодой человек, – ласково сказал сержант и сел на кровать, чтобы снова осмотреть мою ногу.
– Есть, сэр, – я попытался отдать честь, но он мягко придержал мою руку.
Вскоре в дом вошли двое солдат. Они сказали, что лейтенант послал их, чтобы отнести раненого в старый лагерь. Меня переложили с кровати в гамак и вынесли на улицу. В первый момент солнце ослепило меня, а потом надо мной закачались кроны деревьев – мы покинули селение и вступили в джунгли. Путешествие показалось мне бесконечным. Я много раз терял сознание и вновь приходил в себя. Голоса товарищей по оружию я слышал, но они были гулкими и далекими, будто долетающими до меня из другого мира.
Наконец мы пришли в лагерь, и доктор тут же принялся за дело. Сначала он сделал какой-то укол. Что это было, я не знаю, да и вряд ли мог поинтересоваться, находясь в полуобморочном состоянии. А еще мне дали кокаин, потому что организм мучился и терзался от недостатка наркотика. Операция началась еще до того, как подействовали обезболивающие вещества. Солдаты держали меня за руки и запихнули тряпку мне в рот.