Тогда подпоручик признался, что изумлен крайне и даже предполагать не мог в суровом сибирском климате отыскать столь чудно расцветшую прекрасную розу.
На это Аглая возразила, улыбнувшись несколько загадочно:
— Заключаю из ваших слов, что вы мало у нас пожили и нс осмотрелись еще. У нас в слободе настоящие красавицы есть.
Подпоручик почувствовал, что затронул скользкую тему, и, чтобы уйти от нее, принялся рассказывать, сколь великолепен был последний бал у генерал–губернатора, ввернув, однако ж, и тут, как недоставало на том балу Аглаи Ивановны, и выразил надежду, что на следующем балу будет он иметь счастье пройтись с нею в мазурке.
Иван Христпанович почти не вмешивался в разговор молодежи и, казалось, все свое внимание обратил на то, чтобы тарелка и рюмка гостя не пустовали.
К осмотру печи приступили лишь далеко за полдень.
Небольшая — сажен четырех в высоту и сажени две в нижнем поперечнике — доменная печь прижалась к круто срезанному склону холма. Верхушка холма тоже была срезана под уровень с верхом печи. На верхней площадке располагались штабелями руда и флюсы. От штабелей к верху печи пролегал деревянный настил из толстого лиственничного половинника.
Работы велись на нижней площадке у подножия холма. Десятка полтора рабочих подвозили на тачках ярко–красный с фиолетовыми подпалинами кирпич и выкладывали его невысокими столбиками. По чистому, почти фарфоровому звону подпоручик определил, что огнепостоянный кирпич отменного качества.
Распоряжался работами рослый мастеровой с крупным носатым лицом, на котором сквозь сизую щетину давно не бритой бороды проступали глубокие складки морщин. Одет он был, как и остальные, в холщовую рубаху и штаны, и подпоручик приметил его лишь по заношенной и в нескольких местах прожженной войлочной шляпе да по темной заплате на седалище.
Едва пролетка остановилась, мастеровой в войлочной шляпе подошел встретить начальство.
— Смотри мне, Герасим, — сказал Тирст подошедшему, который был, по–видимому, старшиной артели, — господин подпоручик железное дело в институте изучал и на казенных заводах службу нес. Он все твои плутни и нерадение враз на свежую воду выведет.
— Ежели их благородие в нашем деле смыслят, то и усердие наше поймут, — ответил мастеровой.
Почтительный тон его плохо соответствовал угрюмому и даже несколько презрительному взгляду, брошенному на подпоручика.
— Герасим! — негромко, но внушительно произнес Тирст. — Говори, да не заговаривайся!
Мастеровой молча поклонился и отступил в сторону, пропуская начальство к печи.
Сколь ни навеселе был подпоручик, но сразу понял, что никакой надобности в его инженерном опыте Тирст не имел. Вопросы задавал он подпоручику самые зряшные, вроде того: нельзя ли, буде не хватит огнепостоянного кирпича на футеровку печи, применить частично обычный — печной?