— Зря ты уезжаешь, — заныл Павел и переступил с ноги на ногу. — Пойдем, отметим. Некрасиво получается. Паши без тебя-то начинать не хотят.
— Сказал, не пойду, и не приставай! — Андрей скрипнул зубами. — Что я там, как паршивая овца, всем настроение портить буду. Хватит об этом.
— Кому портить? — возмутился Павел. — Что мы, не понимаем разве?
— Вот именно, — понимаете, — Андрей развернулся к нему. — Начнутся сочувствия, соболезнования. Не хочу, — взял портфель, тубус. — Не хватало еще, чтобы я вам праздник в поминки превратил, — пнул дверь, вышел.
Павел, скособочившись, засеменил за ним, волоча чемодан.
Около трамвайной остановки Павел еще раз попробовал убедить друга, просительно заглядывая ему в глаза:
— Нехорошо так, Андрей, не по-товарищески.
— Чего не по-товарищески?! — взорвался тот. — Ну зачем я буду людям радость отравлять, зачем? Они-то с какой стати должны себя скованно чувствовать? — Пожал другу руку. — Еще раз поздравляю. Мой подошел.
Втолкнул чемодан в трамвай. Вскочил на подножку, скрылся.
— Ты адрес-то не забыл? — всполошился Павел.
— Записал, записал, — подал голос из вагона Андрей.
— Если что, если тебя там клевать начнут, — Павел умоляюще заглядывал в дверь, — дуй ко мне! Нам люди во как нужны! — провел ладонью над макушкой. — Место участкового геолога я тебе гарантирую.
— Спасибо, Паша, — Андрей помаячил ладонью. — Если прижмет, приеду.
Дверь мягко сомкнулась створками. Трамвай дернулся, стал набирать скорость. Через заднее стекло Шахов увидел, как Павел смотрел из-под ладони вслед вагону, потом повернулся и не спеша побрел к общежитию. Но вскоре он стал убыстрять шаг, потом побежал трусцой и, не в силах, видимо, совладать с радостью, подпрыгнул вдруг, словно волейболист, сбив рукой обвисшие от жары листья придорожного тополя…
В Катерининск Шахов приехал в сумерках. Чертыхаясь, перебрасывая из руки в руку чемодан, он медленно шел от автобусной остановки и больше всего боялся встретить кого-нибудь из знакомых — представил себя со стороны и сам себе был противен, убежденный, что вид у него побитый, жалкий. Перед дверьми общежития перевел дух, приготовил уверенную, снисходительную улыбку. Вахтера, слава богу, не было, как всегда, на месте — значит, одним разговором меньше. Андрей перегнулся через стол, посмотрел в ящике — нет ли ключа от комнаты. И тут зазвонил телефон.
— Да, — Андрей машинально снял трубку.
— Простите, это общежитие? — неуверенно спросил женский голос.
— Общежитие, общежитие, — Андрей расшвыривал пальцем ключи, ища свой.
— Позовите, пожалуйста, Максима из семнадцатой комнаты.