И Роман, думая о своем, так же привычно ответил.
— Нет, это стадион. Здесь дяди в мячик играют.
Он уже ждал обычного продолжения: «Как мы с Дениской?» — чтобы ответить: «Да, только хуже», но сегодня Аленка промолчала, и Роману стало не по себе, оттого что умудрился даже детям испортить настроение. Он повернулся к Марине, боднул ее головой в плечо.
— Не сердись, — шепнул в ухо, сквозь вкусно пахнущие волосы жены.
— Я не сержусь. С чего ты взял? — Марина медленно повернула к нему спокойное лицо. — Я думаю, надо покрасить кухню. Может быть, на той неделе и сделаем, пока я в поле не уехала.
— Сделаем, — подавив вздох, мрачно согласился Роман.
Они медленно поднимались по лестнице своего дома и уже прошли площадку четвертого этажа, когда шедшая впереди Марина, ойкнув, вдруг остановилась и даже чуть отшатнулась назад. Роман выглянул из-за ее спины, и настроение у него испортилось окончательно.
Около двери их квартиры сидел на корточках Михаил. В нахлобученной по самые глаза кепке, в новенькой, блестящей болоньевой куртке. Увидев, что его заметили, он пошарил за спиной руками и тяжело поднялся.
— Здорово, начальник, — Михаил улыбнулся, и сквозь черную, жесткую даже на вид бороду блеснули белой полоской зубы.
— Здравствуй, — буркнул Роман и взял Дениску на руки.
Мальчик, насупившись, с испугом смотрел на огромного лохматого дяденьку, задышал часто и шумно — готовился зареветь. Марина тоже подняла Аленку, прижала к себе.
— Здравствуйте, Марина. — Михаил старался приглушить свой бас, но он, прокуренный, простуженный, хрипло гудел на лестничной площадке.
Марина не ответила. Не улыбнулась. Как всегда, когда была недовольна, отшвырнула от лица ладонью прядку волос.
Михаил подошел к ней и, стараясь придать лицу самое веселое выражение, наклонился к насупившейся Аленке.
— Не узнала, Алена? — умильно, а от этого сипло и фальшиво спросил он. — Не боись. Я же дядя Миша, — и вывернул из-за спины руку.
На огромной черной ладони сидела большая голубоглазая кукла, прижимая к кружевному невесомому платью пакет с конфетами.
— А это тоже Алена. На, — Михаил протянул куклу девочке.
Аленка быстро и вопросительно глянула на мать, неуверенно взяла куклу, но лицом не потеплела, не оттаяла.
— Хоть бы бороду-то сбрил, — поджала губы Марина. — Сюсюкать не пришлось бы.
— Сбрею. На тот год, помереть мне, сбрею. — Михаил повернулся к Дениске, опять медленно вывел руку из-за спины, и мальчик замер. Перед ним был самосвал — красный, большой, с настоящими маленькими покрышками на колесах и даже с веселым шофером в кабине. А в кузове — гора конфет под прозрачной пленкой.