Этот граф был при отъезде; он был уже объявлен в газете, как это бывает принято в России, где не выдают паспорта никому ранее, чем через пятнадцать дней после того, как публика будет проинформирована об его отъезде. Поэтому торговцы легко дают кредит иностранцам, и иностранцы хорошо думают, прежде чем задолжать, потому что им не на что надеяться. Бернарди не терпелось избавиться от графа Вольпати, который был счастливым любовником танцовщицы по имени Фузи, с которой тот не надеялся заиметь дело до отъезда графа. Эта Фузи после отъезда Вольпати повела так удачно свои дела с влюбленным и неопытным молодым человеком, что вынудила его жениться на ней, что нанесло ему большой вред в глазах императрицы, которая велела ему заплатить и не желала больше слушать тех, кто ходатайствовал за него о какой-либо должности. Два года спустя после моего отъезда он умер, и я не знаю, что сталось с его вдовой.
На следующий день я отнес письмо Петру Ивановичу Мелиссино, тогда полковнику, теперь — генералу от артиллерии. Это письмо было от м-м да л'Ольо, которой он был любовником. Он меня очень хорошо принял, представил своей очень обаятельной жене и пригласил ужинать каждый день. Его дом содержался по-французски, там играли и затем ужинали попросту. Я познакомился у него с его старшим братом, который был прокурор Синода, имея женой княгиню Долгорукову; там играли в фараон; компания состояла из людей серьезных, которые не склонны были ни сожалеть о своих проигрышах, ни радоваться выигрышам; также было понятно, что правительство не озаботится знать, что нарушается закон, запрещающий игру. Тот, что держал банк, был барон Лефорт, сын знаменитого Лефорта. Тот, которого я видел там, попал затем в немилость из-за лотереи, которую устроил в Москве на коронации императрицы, и на которую она сама выделила средства, для увеселения двора. Эта лотерея была устроена с нарушением правил, клевета приписала ее провал барону, и его признали виновным. Я сыграл по-малой и выиграл несколько рублей. Сидя за ужином возле него, я завязал знакомство, и, видя меня в дальнейшем у себя, он рассказывал мне о своих превратностях. Говоря об игре, я похвалил благородную сдержанность, с которой князь XXХ проиграл ему тысячу рублей. Он стал смеяться и сказал мне, что прекрасный игрок, благородным безразличием которого я восхищаюсь, не платит.
— Но честь?
— Здесь честь от этого не теряют. Существует молчаливое соглашение, что тот, кто проигрывает на слово, платит, если хочет, а если не хочет — может не платить. Будет сочтено странным, если тот, кто выиграл, попросит у него заплатить.