— Что случилось? Вы что? — увидел он Филю и Павла.
Они, как по команде, вскидывают винтовки и направляют штыки на начальника тюрьмы. Схватившись за косяк, он оборачивается ко мне.
— Что… что… это?
— Ничего, — говорю тихо, — пойдемте в контору. Оружие при вас?
— Не–нет.
— Верим, — говорю я. — Ничего не бойтесь, Виктор Владимирович, открывайте контору, принимайте гостей.
На столе горит небольшая лампа. Я указываю начальнику на стул в углу. Он почти падает на него, и слезы текут по его щекам.
— Виктор Владимирович, что с вами?
— Кто… вы? — едва выговорил он.
— Не бойтесь, ничего плохого вам не будет. Вышло маленькое недоразумение. Кто мы, спрашиваете? Фронтовики. Зачем пожаловали? А вот зачем: дура, земская управа, арестовала большевиков и направила их к вам. А разве можно в одиночках вести конференцию? Ворам, конокрадам, верно, место в тюрьме, но большевикам — за что? Они ничего не крали, никого не убили. Ну, не поладили с эсерами, так за это их в тюрьму? Закурите, пожалуйста.
— Спасибо… Как же та–ак? Я‑то… я‑то опростоволосился как…
— Что сделаешь, Виктор Владимирович, и нам не легко было… рисковать.
— Да, — вздохнул начальник тюрьмы, — смело вы… Но ведь теперь мне… самому тюрьма.
— Ничего не будет. Вы инвалид войны?
— Японской.
— А мы немецкой. Инвалид инвалиду брат.
— Чьи вы, откуда?
— Нашего уезда, Виктор Владимирович.
Неожиданно зазвонил телефон. Начальник тюрьмы попытался было встать.
— Минуточку, — предупредил я его, — не беспокойтесь…
Беру трубку и хрипловатым голосом, подражая начальнику тюрьмы, говорю.
— Вас слушают.
— Это вы, Виктор Владимирович? — раздается старческий голос.
— Я.
— Вы не узнали меня?
— Нет.
— Знаете ли, я вас тоже. Это я… секретарь управы.
Черт возьми1 Какой управы? Их две — земская и городская. Закрываю трубку и быстро спрашиваю начальника тюрьмы:
— Старик какой‑то. Секретарь управы. Как его зовут?
— Николай Иванович… земской, — ответил он.
Кричу в трубку.
— Да–да, Николай Иванович. Что‑то у вас с голоском случилось?
— Понимаете, першит… И у вас тоже?
— Я совершенно охрип. В бане был. Вы что поздно?
— Как–кая новость, слышали?
— Как же, как же, — говорю я.
— Да–да, что только будет!.. Керенский сбежал, министров арестовали.
Дух у меня захватило. Чуть не своим голосом повторяю:
— Керенский сбежал, министров арестовали… Да–а. Выходит, Николай Иванович, Временное правительство кончилось?
— Позо–ор. А все большевики. Все они, захватчики, — дребезжит в трубку старческий голос. — Вы пока держите все это в секрете.
— Что вы, что вы, Николай Иванович, разве можно, — говорю я. — Только как с арестованными большевиками?