Девки наши были возле вюшки, на которую накручивают канат мельницы. Там же и Авдоня. Он стоял возле Насти с Олей и что‑то им говорил. Они, наклонившись друг дружке к плечу, весело смеялись, а он, рассказывая, держался словно взрослый.
— Девки, в горелки! — крикнул Авдоня.
— Давайте, давайте! — закричали они.
— А мы будем? — спросил я Павлушку.
— Будем, — согласился он и тут же стал с девкой в пару.
Мне хотелось стать с Настей, но она уже с Авдоней. Стал выбирать и пока выбирал, все уже разбились по двое. Я остался один. Досадно и неловко. Отошел к сторонке. Но так как ловить было некому, Авдоня, заметив меня, крикнул:
— А ты лови!
— Не хочется… — начал было я, но все принялись упрашивать. Еще более смутился я и отошел к вьюшке.
Игра расстраивалась. Десять пар есть, а ловить некому. Кто‑то сердито обругал меня, кто‑то посочувствовал: «Он за день и так набегался». Это еще более сконфузило меня, и я хотел было совсем уйти, но вдруг услышал знакомый голос:
— Петька, чего ломаешься?
Кровь бросилась мне в лицо. Быстро забежал вперед, крикнул:
— Давай!
Тронулась первая пара. Слышу топот сзади, смех. Когда поровнялись со мной, я погнался за девкой, чуть не поймал ее, но сделал вид, что не догоню. Далеко отбежав, они снова сошлись. Во второй паре была Устя, дочь нашей соседки Елены. Противная девчонка. Елена как‑то сказала моей матери: «Вот подрастут они, мы их женим. Свахи с тобой будем». С тех пор я возненавидел Устю. Но тоже, когда поровнялись, для близиру долго гнался за Устей. Она, как нарочно, начала отставать. «Нет, не обманешь!» — и, будто споткнувшись, я растянулся. Хохот, свист ребят, радостный визг девчонок. В третьей паре — Настя. Ну, держись! Покажу, как я устал бегать за коровами. Не–ет, в беготне за ними как раз окрепли мои ноги.
Едва поровнялись со мной по одну сторону Настя, по другую — Авдоня, я в два прыжка очутился возле Насти и схватил ее за плечо. Авдоня только руками развел. Такой прыти он совсем не ожидал.
— Авдоне, Авдоне водить! — закричали.
Не торопясь, мы за руку с Настей пошли становиться.
Вот я с ней. Слышу, как она дышит, вижу, как поправляет платок. Держу ее за руку. Рука теплая, пальцы маленькие. Искоса гляжу ей в лицо. Черные, в ниточку, брови, которые мне во сне и наяву мерещатся, ровный, белый лоб и чуть видны растрепавшиеся из‑под платка волосы. Поговорить бы с ней… Ведь столько времени не виделись! Не знаю, с чего начать. Оглядываюсь — не Авдоня ли сзади? Нет, он еще водит. Стало легче, и, не думая, не зная о чем говорить, спросил:
— Ты не хворала?