— Здравствуйте, господин барон! — почтительно приветствовала его Вальда. — Приятно вновь видеть вас в наших краях. Надеюсь, вы в добром здравии?
— Мы чрезвычайно польщены и признательны, мадемуазель, вновь пользоваться гостеприимством и щедростью господина графа, — ответствовал старый цыган со старомодной учтивостью, уже недоступной его более молодым собратьям.
— Я привезла гостинцы для госпожи Пхури-Дай. Она здесь?
Барон утвердительно склонил голову.
— Она почтет за большую честь повидать вас, мадемуазель, но разыгравшийся ревматизм, к несчастью, не позволяет ей выйти к вам навстречу.
— Я сама навещу ее, — живо отозвалась Вальда.
Грум, спешившись, взял ее лошадь под уздцы, и девушка легко и грациозно спрыгнула наземь. Забрав у своего пажа приготовленные подарки, она вручила петуха барону.
— С поклоном от обитателей замка Марлимон!
Тот в ответ почтительно склонился, а затем повел гостью через весь табор, туда, где чуть в стороне от остальных повозок стояла в тени раскидистого дерева кибитка наряднее и привлекательнее прочих.
Этот домик на колесах и принадлежал Пхури-Дай. Сия почтенная цыганка представляла собой женскую ипостась главы рода, так сказать, «барона в юбке».
Обычно такую роль играла очень пожилая женщина — жена либо мать царствующего барона, которая пользовалась непререкаемыми авторитетом и властью среди женщин и детей клана и входила в совет его старейшин.
Ее называли ласково и по-родственному «Биби», что означало «тетушка». Барон же еще носил уважительное прозвище Како, или «дядька».
«Тетушка» клана Дельгаддес восседала на пороге своей кибитки. При виде Вальды лицо ее осветила широкая улыбка. Вид у Пхури-Дай был торжественный и экзотический одновременно: широкая, великолепно расцвеченная юбка, богато вышитая белая блуза, а на плечах — роскошная шаль с длинной бахромой. «Настоящая царица племени», — подумала Вальда. Волосы женщины, почти не тронутые сединой, несмотря на возраст, были покрыты ярко-красной косынкой. Довершали наряд многочисленные украшения — ведь люди племени кальдераш, славившиеся как искусные кузнецы и золотых дел мастера, обожали ювелирные изделия.
Вальду уже давно перестало удивлять, что запястья цыганских женщин отягощало непомерное количество браслетов, а некоторые носили их даже на лодыжках. В ушах у цыганок висели крупные кольца, преимущественно золотые, а порой и драгоценные камни. Оттого каждый шаг, каждое движение цыганки сопровождались довольно мелодичным позвякиванием, действовавшим на окружающих завораживающе.
Почтительно поздоровавшись с графской падчерицей, Пхури-Дай извинилась за то, что больная нога вынуждает ее приветствовать гостью сидя. Наполненную гостинцами корзинку она приняла с истинно королевским степенством.