Таков был сенатор Донэхью, ударом молотка в десять утра в первый вторник декабря месяца призвавший к вниманию сенатский подкомитет по этике торговли и заявивший, что начинающиеся слушания он откроет собственным коротким заявлением.
Председатель и другие сенаторы — члены подкомитета сидели за столом, напоминающим подкову. Ее концы были направлены к свидетелям и публике. Из трех широких окон были видны фонтан и парк, примыкавший к зданию сената. Зал украшал мраморный камин. На бежевых гардинах был выткан государственный герб Соединенных Штатов.
— Все мы, здесь присутствующие, — начал читать Донэхью заранее подготовленный текст, — знаем о страшной, потрясшей весь мир трагедии с детьми, чьи умственные способности и другие нормальные жизненные функции оказались нарушенными действием препарата, который еще до недавнего времени прописывался и продавался у нас в стране. Этот препарат — монтейн.
Сенатор был умелым оратором, и более ста человек, собравшихся в зале, напряженно внимали его властному голосу. На него были устремлены объективы телевизионных камер.
— Цель этих слушаний, — продолжал Донэхью, — определить, кто несет ответственность за ряд событий, а также…
Селия — в списке свидетелей она значилась первой — слушала вступительное слово сенатора. Все шло так, как она и ожидала. Она сидела за покрытым зеленым сукном столом. Соседнее с ней место занимал адвокат Чайлдерс Куэнтин. Она уговорила его не отказать в любезности и взять на себя эту дополнительную ответственность:
— В настоящее время нет ни одного юриста, который разбирается в истории с монтейном лучше вас, да и, кроме того, я полностью доверяю вашим советам.
Рекомендации Куэнтина относительно сегодняшних событий были конкретны и четки.
— Опишите имевшие место факты откровенно, ничего не утаивая, ясно и по возможности кратко, — настоятельно советовал Селии Куэнтин. — И не вздумайте щеголять красноречием или пытаться переиграть Денниса Донэхью.
Последнее замечание было высказано в ответ на желание Селии напомнить во время дачи свидетельских показаний о том, что два года назад, когда внедрение монтейна натолкнулось на барьеры ФДА, Донэхью был в числе тех, кто протестовал против этой задержки и отзывался о ней как о «явно нелепой с учетом создавшихся условий».
— Ни в коем случае! — категорически отверг эту идею Куэнтин. — Во-первых, Донэхью это ваше замечание мимо ушей не пропустит, но даже если и позабудет о нем, то его люди ему напомнят, так что он успеет подготовиться и найдет что сказать. Скорее всего он заявит, что и сам оказался очередной жертвой пропаганды, развернутой вашей компанией, или что-нибудь еще в подобном роде. Во-вторых, вы возбудите в нем антипатию, что было бы крайне нежелательно.