Во время исполнения песен она не отрываясь смотрела на смуглое лицо Мануэля, и ей страстно хотелось понять, почему у него такое грустное, задумчивое выражение.
Будь со мной, любимая
Я так жажду коснуться тебя,
Ведь я очень тебя люблю.
Ничего на свете не пожалею,
Лишь бы ты осталась со мной.
Будь со мной, любимая
Ведь только ты
Делаешь реальными мои мечты.
Расстанемся мы, и я погибну.
Люби меня и останься со мной.
Закончив петь, Мануэль поднял голову, и его глаза неожиданно встретились с глазами Джули, стоявшей позади неистово аплодировавшей толпы гостей.
Джули отвернулась, не в состоянии вынести его взгляда. Неуверенно ступая, она пошла по усыпанной цветами дорожке вниз, к озеру. Дорожка кончилась у стоявшего на берегу летнего домика. Его похожий на минарет купол блестел при лунном свете, как посеребренный. Джули поднялась по двум ступенькам и заглянула вовнутрь. В полумраке она различила придвинутые к стенам кушетки, а посередине — низкий стол, заваленный нотами, которыми Мануэль, по-видимому, пользовался, сочиняя музыку. Джули вошла, села и полистала музыкальные записи. Потом, положив все на место и чувствуя утомление, легла. Было очень тихо и спокойно, и внутреннее напряжение у нее заметно спало. Выпитое за ужином вино нагоняло дремоту, и Джули трудно было определить, сколько прошло времени, когда снаружи раздались шаги и в дверях появилась фигура девушки в белом платье.
— Так вот вы где! — сказала Пилар. — А я вас повсюду ищу.
— Ищете? Зачем? — выпрямилась Джули. Она не могла представить себе, почему Пилар понадобилось видеть ее.
— Мне нужно с вами поговорить, — заявила Пилар, и Джули встала. — Сядьте!
Джули послушно села, скорее удивленная.
— Итак? — проговорила она. — В чем дело?
— Вы любите моего отца, — начала Пилар после некоторого молчания. — Не пытайтесь отрицать, в таких вещах я разбираюсь. У меня достаточно опыта в подобных делах.
— Мои личные переживания вас не касаются, — ответила Джули.
— Очень даже касаются, когда затрагивают моего отца, — возразила сердито Пилар. — Вы последовали за ним сюда из Англии!
— Прошу вас, — проговорила Джули с трудом, не в силах больше вынести, и поднимаясь. — Вы ошибаетесь. Между вашим отцом и мною все кончено.
Пилар взглянула на нее с презрением.
— Перестаньте морочить мне голову. Я вижу вас насквозь.
— Я, должно быть, необычайно прозрачна, — заметила Джули устало. — Послушайте, как мне убедить вас? У меня… по крайней мере… между вашим отцом и мной ничего нет.
— Ах, оставьте! А почему тогда Долорес сама не своя? И почему отец перестал обращать на нее внимание?