Так, принимая во внимание пространства между скосами крыши и стенами комнаты, а также потолком, плюс стена с дымоходами и вентиляционными колодцами, можно предположить, что хороших тайников тут возможно сотворить немало, а если учесть ещё обширный чердак да ограничение во времени три-четыре дня, то задача кажется неразрешимой. Искать наудачу нет смысла. Необходимо вжиться в образ этого человека, Компанийца Станислава Поликарповича – Жака Ренье – Корнея. Сесть и перечитать все его бумаги, впитывая их, как свои. Представить, как замышлялась, а потом монтировалась именно эта комната, где и как удобнее было расположить тайники. Необходимо задышать воздухом того времени, ощутить его запах…
Чумаков обосновался в комнате, почти не выходя из неё. Встревоженная хозяйка несколько раз приходила узнать, всё ли в порядке у мсье журналиста. Чумаков всякий раз успокаивал её, говоря с улыбкой, что они очень хорошо поладили с дедушкой Жаком.
Осмотрев и ощупав некоторые приглянувшиеся места, он перешёл к подоконнику единственного окна и полкам во встроенном шкафу-нише. Полки не поддались усилиям. А вот к подоконнику удалось подобрать ключик, и он довольно быстро вышел из пазов. Дубовая массивная доска оказалась разборной. В ней находились четыре золотые монеты царской чеканки и паспорт на имя Пьера Вуазена. Под доской обнаружилась аккуратная стопка бумаги, исписанная теперь уже на русском, всё тем же мелким почерком. Ура, удача! Это был тот самый меморандум Корнея, который так стремился найти Вячеслав.
Он погрузился в беглое чтение, выхватывая основное.
Десять лет, с 1907 по 1917 год, царский разведчик исправно выполнял задания, сообщая в Россию о настроениях и планах русских социал-демократов, бундовцев, бакунинцев, большевиков, эсеров. Он был действительно убеждённый монархист, этот самый господин Корней, и со своей задачей справлялся прекрасно. Во-первых, дом строился под его контролем и таким образом, чтобы из своей комнаты под крышей он мог слышать, что творится в любой квартире. А во-вторых, никто из постояльцев даже не догадывался, что вежливый улыбчивый бельгиец, не знающий ни слова по-русски, великолепно понимает всё, о чём они говорят между собой.
После февраля 1917 года произошёл захват власти большевиками, социалисты стали уезжать в Россию, а он оказался не у дел, приказывать стало некому. Оставалось только ждать, когда всё вернётся на круги своя. Но проходили месяцы, годы. После Февральской революции – Октябрьская, затем Гражданская война. В Брюсселе снова появились русские эмигранты, только теперь это были такие же, как он, сторонники царя и Отечества. Они тоже ждали, когда падёт большевистский режим и можно будет вернуться на родину…