– Как это нет? Что за шутки, господин Миролюбов? – Голос и тон речи Шеффеля сразу изменились. Он повернулся на каблуках, и глаза серо-голубыми буравчиками принялись сверлить литератора. Юрию Петровичу стало зябко, несмотря на тёплую погоду. – Так где же они? – В голосе немецкого офицера зазвучала нешуточная угроза.
– Я не знаю, честное благородное, не знаю! Вот тут они лежали уже много лет… – Юрий Петрович беспомощно разводил руками, показывая пустые полки книжного шкафа, где раньше хранились уники. Голос его при этом предательски дрожал.
– Милейший, вы, наверное, ещё не знаете, что такое гестапо? Когда вы попадёте в их руки, то сразу вспомните, где дощечки и почему вы вздумали обмануть рейх… – Голос Шеффеля теперь звучал совсем тихо, но от тона и реальности угрозы, сквозившей в каждом сказанном слове, Миролюбову стало совсем плохо. От страха ноги его подкосились, и он пал на колени.
– Умоляю, Карл Густавович, поверьте, я действительно не знаю, куда они делись, не знаю! Я ведь всегда всё делал так, как вы говорили. По вашей просьбе я познакомился с Изенбеком. Устроил встречу с вами в библиотеке университета. А когда Изенбек не захотел показывать дощьки, снимал с них копии… Пятнадцать лет каторжного труда, буква за буквой, слово за словом… И теперь, когда мне сообщили, что завещание на моё имя находится у нотариуса, я ведь сделал всё, как от меня требовалось! И раньше, когда… – Миролюбов поперхнулся. – Помилуйте, за что же в гестапо?!
– Вы снимали копии, потому что я за них платил, – резко перебил Шеффель. – А вы нуждались в средствах. Отчего вы сняли не все копии и последние годы совсем не работали?
– Изенбек… – начал было Миролюбов.
– Оставьте, – махнул рукой Шеффель, – эта песня мне давно знакома. Я скажу, отчего вы потеряли интерес к дощечкам, – потому что теперь вас содержит ваша жена. И делать копии нет надобности. Да и что копии, они ничего не стоят, мне нужны оригиналы, где они?
– Карл… Густавович… – Миролюбов поперхнулся и трясущейся рукой стал доставать носовой платок, чтобы вытереть холодный пот со лба, но вместо платка из кармана извлёк сложенный вчетверо лист. Машинально развернул его и в тот же миг забыл о платке. Что-то похожее на радостную улыбку отразилось на перекошенном страхом лице литератора. – Вот, вот, взгляните! Как же я сразу не обратил внимания, о господи! – Не в силах больше говорить, он протянул листок.
Шеффель взглянул на бумагу:
– Что это?
– Опись имущества, которую я получил у нотариуса… – взволнованно всхлипывал Миролюбов, – а там, посмотрите, дощечки не указаны… Значит, к моменту составления описи их уже не было… Может, сам Али куда задевал…