— Ты так говоришь, как будто тебе ничего не жаль, — прошептала она.
Брэд задумчиво взглянул на нее, свою жену, которая когда-то была для него самым любимым человеком на этой планете. Удивительно, но сейчас он не испытывал к ней ничего. Уже не было ни обиды, ни сожаления, ничего. Куда все ушло, и так быстро?..
Миранда перестала быть частью его жизни, и сегодня Брэд с неожиданной ясностью осознал это. Он больше не питал к ней тех сильных чувств, что раньше. Он больше не хотел ехать домой, потому что больше не считал их дом и своим тоже. Он собирался начать новую жизнь. Ту, в которой не будет места лжи и предательству. По крайней мере, он был намерен попытаться сделать это.
— Мне было очень больно в тот момент, когда я узнал о твоей измене, — признался он. — Я ехал домой, чтобы побыть с тобой наедине, отвлечься от неприятностей, случившихся у меня на работе. Мне хотелось прижать тебя к своему сердцу и почувствовать, что у нас все хорошо. Но я вошел и услышал то, что не предназначалось для моих ушей. И мир рухнул. Когда видишь кругом одно предательство, то перестаешь верить во что-то хорошее.
Миранда закусила губу. Она поняла, что все испортила. Как вдруг поняла и то, что бесполезно пытаться что-либо изменить.
Какие бы грандиозные планы в отношении примирения с мужем она ни строила, Брэд оказался неприступной крепостью. И если бы Миранда вовремя вспомнила, что он был таким всегда, то не пришла бы сюда сегодня, не стала бы унижаться.
Он прав, ее муж.
Она не любила его. Никогда.
Возможно, в самом начале была влюблена в него. Но потом все куда-то ушло, скрылось за посиделками с подругами, за сплетнями, за флиртом с другими мужчинами, которые казались Миранде более привлекательными, чем собственный муж.
А ведь Брэд действительно был хорошим мужем. С ним она чувствовала себя защищенной. Он всегда готов был подставить ей свое плечо в трудную минуту и всегда радовался даже самым незначительным ее удачам.
Почему она не ценила все это?
Неужели связь с тренером по фитнесу, пусть и сногсшибательно красивым, оказалась важнее семейных уз?
Что такого было в этом пошлом адюльтере? Что? Сейчас она не могла даже вспомнить, чем же пленил ее тот мускулистый молодой человек. Сейчас она ни за что не легла бы с ним в постель. Никогда в жизни. Ни за какие деньги.
Так что же так возбуждало ее тогда? Ощущение, что все может раскрыться в любую минуту? Риск усиливал удовольствие от секса, придавая ему небывалую остроту? Боязнь разоблачения вбрасывала в кровь мощные дозы адреналина, когда она разговаривала с любовником по телефону? И это она принимала за любовь?