— Ваш подзащитный ознакомился с материалами дела?
— Да, ваша честь, — спокойно отвечает мой адвокат. За все эти месяцы я не перебросился с ним и парой фраз. Он настоящий профессионал и поэтому предпочитает не вводить меня в курс дела, только деньги берет.
— Где акт?
— Вот, — адвокат протягивает приставу какую-то очередную бумагу. Сколько бумаг, боже мой. Наш с Ирой полет длился не больше нескольких секунд, а бумаги пишут много месяцев, подшивают в папки, формируют доказательную базу. Накануне я подписал еще одну бумагу, поручение Коле Скобкину сдать мою квартиру в аренду на тот срок, на который меня осудят. Уверен, он теперь молится за меня. Надеется, что мне дадут срок по верхней планке — три года — и бизнес будет процветать.
Я удивлен, что на заседании нет ни одного журналиста, учитывая, какой резонанс в свое время наша авария вызвала. Все позабыто, все быльем поросло. С тех пор много воды утекло. По-настоящему пьяный водитель, к тому же сын депутата, врезался в автобусную остановку. Погибло трое, еще шестеро были госпитализированы. Где-то в Подмосковье водитель маршрутки, находящийся в состоянии наркотического опьянения, врезался в припаркованную на обочине «Газель», там тоже были трупы. Мы с Ирой стали неинтересны. Она пришла в суд на своих ногах, даже без костылей. Проза жизни. А может, Димуле просто вовремя не донесли о дате заседания. Откуда я знаю, как там при нем работают наши братцы-кролики, редакторы программ. Возможно, что плохо.
— Так, какие-либо ходатайства есть? — спросил судья, наконец подняв голову и оставив в покое бумаги. Он оглядел зал, посмотрел на меня с вежливым интересом, потом перевел взгляд на Ирину и оживился. Ирина пришла простоволосой, ее длинные блестящие волосы рассыпались по плечам и сияли, отражая искусственный свет. Она была невыразимо юной и необычной, конечно, она приковывала взгляд.
— Нет, ваша честь, — ответил мой адвокат.
— Нет, ваша честь, — эхом вторил ему прокурор.
— В таком случае слушается дело о причинении тяжкого вреда здоровью. Статья номер… — судья начал зачитывать обвинение. Он читал так быстро, что я, по большому счету, не успевал даже понять, что он говорит. Скорость у него была — Малахов отдыхает, а вот эмоциональности недоставало. Его монотонное бормотание могло бы даже усыпить, но не меня, конечно. Все, что тут происходило, слишком сильно меня касалось.
— Ваша честь, хоть в данном деле и не удалось зафиксировать факт опьянения за рулем, тем не менее, нарушения были столь значительными, что нельзя не учесть… — прокурор свирепствовал. Впрочем, у него работа такая. Ирина сидела, красная, как вареный рак, и старалась на меня не смотреть. Я попытался представить, как буду смотреться с бритой головой. И еще вспомнил, что не успел сходить на осмотр к стоматологу, хотя хотел ведь. Потому что вдруг у меня в тюрьме заболит зуб, а там даже доктора нет. Не то чтобы у меня что-то болело сейчас. Но я хотел бы быть уверенным, что мне не придется потом выдирать зубы без анестезии только потому, что я забыл сходить на профилактический осмотр.