Алевтина скользнула рукой по своему телу.
О боже! Между ног, где приличествовало только пушиться шелковистой растительности, девушка нащупала бодрый фаллос, которого у нее сроду не бывало. Волосатая мошонка тоже не порадовала Тину.
Дальнейшее обследование тела показало, что вместо двух теннисных мячиков девичьей груди осталось ровное место, и что самое ужасное — волосатое.
«Мои дамские прелести быльем поросли…» — не осознавая еще величины своих утрат, рассудила Ведьма. Так солдат, у которого в бою оторвало ноги, хладнокровно разглядывает свои обрубки.
Физиономия тоже на ощупь была незнакомая… и не женская.
Короткая стрижка…
«Я Игрек!» — наконец осенило Алевтину.
Осознав свое открытие, девушка узнала и родной фаллос, и мошонку, и даже лицо.
«Каким образом я превратилась в Игрека? Это раз».
«Может быть, меня еще можно спасти от смерти, если вызвать „скорую“? Это два».
Под собой Алевтина подразумевала распростертое на траве неподвижное тело.
Ведьма склонилась над ним. Дотронуться до самой себя теперь казалось ей немыслимым. Как поднять собственную отрезанную ногу.
Страх за свою жизнь, однако, заставил девушку преодолеть отчуждение от своей плоти.
Девичье тело было ещё теплым, оно пребывало в глубоком сне.
Тина попыталась растолкать спящую.
Безуспешно.
Летаргический сон или кома?
Ведьма не сомневалась, что «скорая помощь» не спасет, а погубит девушку. О том, как ее спасти, можно уразуметь, если ответить на убийственный вопрос: что произошло?
* * *
Ответ могли по достоинству оценить только в Воробьевке.
Метафора с переселением душ оказалась неприкрашенной реальностью. Душа Ведьмы, слившись в любовном экстазе с душой ее любимого, переселилась в его тело — это и дало ощущение свободного полета. Кто скажет, что ведьмам такое неподвластно?
Объяснять чертовщину — гиблое дело, и все же Ведьма от своей белиберды почувствовала успокоение. И вместе с ним испытала естественную для всего живого потребность сделать пи-пи. Отлить, как сказал бы Игрек.
Девушка отошла в сторонку. Приняв привычную позу раскоряки, вызывавшую глуповатый смех у Игрека, Ведьма спохватилась: она перестала быть женщиной.
Облегчаясь как мужчина, Алевтина получила огромное удовольствие. Эстетическое. И чувственное. С детства шалунья завидовала мальчишкам. У них присутствовало упоительное ощущение обладания, а у нее — тягостное — отсутствия.
Всласть наигравшись с забавной штуковиной, Ведьма обернулась к телу Алевтины.
Тело она прикрыла одеждой перед тем, как отлучиться в кусты по малой нужде. Теперь оно было обнажено. Возбужденный детина, подвывая от нетерпения, стаскивал с себя джинсы. Освободив от штанины одну ногу, он потерял равновесие и рухнул на землю. Огласив окрестности злобной бранью, насильник на четырех конечностях пополз к вожделенному телу.