Забыв обо всем на свете, она отдалась наслаждению чувствовать своего мужа, своего любовника, внутри себя. Он удивительный любовник и точно знает, как доставить ей наслаждение.
— Ах! — воскликнула Луиза, почувствовав приближение оргазма, и покрепче прижалась к Майклу.
Майкл не проронил ни звука. Он великолепно владел собой и еще долго не позволял себе кончить.
Позднее, когда Майкл крепко спал рядом, счастливая и умиротворенная, Луиза повернулась к нему. Чего это она разволновалась? Вероника… Да ну… Улыбнувшись, она опять прошептала:
— Да ну…
Вероника была такой же нереальной, как часы из одуванчиков, которые она сдунула, когда была маленькой.
Шато-ле-Грев утопал в лунном свете. Из окна своей спальни Вероника смотрела вдаль на море. Только что начался прилив, и волны, пенясь, наступали на берег, торопливо разглаживая несколько миль песка. Вдалеке сверкали огни города. Справа темнели Высокие скалы. Там не было никаких огней. Наверное, все тамошние фермеры, а их немного в горах, уже давно спят. Только Веронике не спится. Невозможно, невозможно. Немыслимо. Она мерила шагами комнату, не в силах успокоиться. Из Англии пришла хорошая весть.
Утром Вероника сидела в небольшой комнате, где обычно завтракала, и просматривала альбомы с образцами обоев и красок.
— Спасибо, Андреа, — сказала она, освобождая на столе место для подноса.
Андреа Лудек, наливая кофе в чашку, пыталась рассмотреть, какие именно обои заинтересовали ее хозяйку.
— Жан-Поль специально для вас принес из деревни свежие круассаны. — Незаметно вытянув голову, она разглядела, что обои как будто предназначены для детской. — Я знаю, вы любите такие.
— Великолепно. — Вероника взяла один и окунула в кофе. — Вы меня балуете.
— Еще что-нибудь?
Андреа уже не сомневалась. Обои действительно для детской. Голубые, с мишками, кроликами и другими зверюшками.
— Нет. Спасибо. Я сама принесу поднос. А потом буду весь день заниматься этим.
— Опять ремонт?
— Да. Надо будет переклеить обои в маленькой комнате рядом с моей спальней.
Вероника слабо улыбнулась, и Андреа заметила, как у нее сузились зрачки. Заглянув ей в глаза, Андреа подумала, что проникла в мозг Вероники, но не обнаружила там ни одной мысли, потому что все они были где-то далеко. Ей пришло в голову сказать Веронике, что она слышала, как та ходила ночью, но потом решила этого не делать. Однако она не смогла удержаться от другого вопроса:
— Обои для детской?
— Да. Она мне скоро понадобится. Не буду же я вечно одна.
— Она только что развелась, — сказала Андреа мужу, когда он пришел перекусить в двенадцать часов. — Другого мужчины не видно. Зачем ей детская?