Ну, а летом, нежась в тени всё тех же деревьев, можно было вспоминать безвозвратно ушедшую молодость.
Раскидистая яблоня была в саду одна. Стояла она в окружении вишен и слив, а также огромных кустов шиповника.
Цветочные клумбы меняли свою окраску в зависимости от сезона: ярко-красные весенние тюльпаны уступали место розам, а те, ближе к осени, сменялись георгинами и флоксами.
Сад и видневшиеся в глубине его двухэтажные хоромы производили впечатление зажиточного имения. Супругам, однако, мечталось о большем. Хотя и настоящее положение вещей не очень сильно расстравивало их, не вызывало слишком уж бурных споров, ибо меж ними смолоду царили совет да любовь. Антонина Фирсовна была ещё красива, а её супруг солиден и в меру ворчлив.
Ворчать Болотников-старший любил.
— Молодому барину вместо цветов трёпки надо дать! — сказал отец семейства, отложив газету.
— Что ты такое говоришь?! — возмутилась мать. — Не смей позорить сына при собственных крестьянах!
Сергей Петрович привычно стушевался.
— То была шутка, разве не понятно?
— Тебе всё шуточки шутить да немыслимые прожекты городить, а ребёнок до сих пор не пристроен! Брось читать газеты, там ничего умного нет, лучше подумай, как помочь сыну…
— Женить его надо, и как можно скорее, а то шляется неизвестно где, снова ночью его не было… Сопьётся, не ровён час при такой жизни…
Антонина Фирсовна вскипела.
— Как тебе не стыдно! Снова фантазии? Петруша водки в рот не берёт, разве что наливочки иногда… И не так уж сильно он гуляет, другие больше в его возрасте куролесят…
Права была мать, не так уж и сильно гулял Пётр Сергеевич в свои двадцать два года.
Часу этак в двенадцатом, в самый разгар супружеской беседы, раздался стук в кованые ворота усадьбы. Болотников-старший нахмурился.
— О! Лёгок на помине! «Дитятко!»
Антонина Фирсовна кивнула садовнику.
— Чего стоишь, Афанасий? Иди, открывай!
— Слушаюсь, матушка барыня!
Садовник бросил инструменты, направился к воротам. Однако вместо «дитяти» за чугунными прутьями и завитками маячил силуэт капитана.
Садовник сперва пошёл к старому дубу, взял из дупла большой ключ. Затем приблизился к воротам, взглядом оценил внешность гостя. Не здоровяк, скорей наоборот, можно не бояться. Отпер замок.
— Вы кто такой будете? Как доложить?
Гость стал во фрунт.
— Штабс-капитан Заступников Фёдор Пафнутьич! В одних кругах моё имя известно всем поголовно, в других же, более патриархальных и менее открытых обществу, обо мне вряд ли слыхали. Ну, да ничего! Могу ли я войти, любезный страж?
Страж никогда не слышал таких длинных фраз, да ещё и в исполнении голодранцев.