— тот самый, который Наполеон подарил своей второй жене, Марии-Луизе Австрийской… По крайней мере, Еве так рассказывали… По сути, этот одеколон был еще и лекарством. Его пили при самых разных недугах, например, — при спазмах желудка от нервов. Выпив полный наперсток в надежде, что это поможет ей успокоиться, Ева еще раз расчесалась. Ее волосы обычно были заплетены в косички, но в тот день они свободно спадали на плечи. Немного подумав, Ева неохотно пришпилила на грудь подаренный отцом букетик ландышей. Она все еще не могла его простить.
Ева внимательно всматривалась в свое отражение в небольшом зеркале, которое она держала в вытянутой руке. В свои четырнадцать лет она расцветала на глазах, превращаясь в красивую девушку. У Евы было симметричное лицо с высокими скулами, широко посаженными карими глазами, изящными, тонкими бровями и аккуратным прямым носом. Хотя в последнее время она росла уже не так быстро, как раньше, при ее 1 м 63 см она была выше большинства других девочек. Утратив подростковую угловатость, Ева понемногу приобретала формы молодой женщины.
Пока она рассматривала себя в зеркале, в ее памяти всплыли слова женщины, прокричавшей ей в спину: «Теперь на вас ни один порядочный мужчина не посмотрит…» У Евы к горлу подкатил комок. А вдруг, эта женщина права? Девочка, закрыв глаза, начала шептать молитву.
Ева была набожнее многих своих сверстников. Иногда она молилась, гуляя вдоль реки, — особенно когда расцветали яркими красками сочно-зеленые заливные берега Мозеля, а яблоневые сады одевались в свое белое весеннее убранство. В другие же дни Ева выходила или выезжала на велосипеде на проселочную дорогу, ведущую на запад к католической деревне Коберн. Она взбиралась по склону холма к развалинам Нидербергского замка, садилась на край древней каменной стены и читала Библию. В общем, для Евы день конфирмации был очень важен. Ей предстояло принять ее первое причастие и стать частью святой Церкви на правах взрослой…
Но почему-то все это Еву не радовало. После инцидента с отцом она практически перестала испытывать положительные эмоции — только постоянные всплески стыда, гнева и страха.
Дождавшись, когда органист доиграет один из гимнов Иоганнеса Хермана, дети, которым предстояло пройти обряд конфирмации, вошли в церковь через боковую дверь и сели в первом ряду. Место слева от Евы заняла ее рыжеволосая подруга Анна Келлер, а справа — Линди Краузе, которая чувствовала себя крайне неловко. После выписки из больницы она по-прежнему пряталась от людей, тяжело переживая позор, постигший не только ее саму, но и фрау Краузе. Однако Ева не собиралась бросать подругу в беде. По ее просьбе преподобный Фольк постоянно ездил в Кобленц, чтобы проводить с Линди занятия по катехизису. Только благодаря его мягкому и терпеливому наставлению, девочка решилась показаться на людях.