— Ты его боишься?
— Нет, но я боюсь того, что может произойти. Я могу убить его… я могу быть вынужден убить его. — Он посмотрел на нее в зыбком утреннем свете. — Этого ты хочешь?
Она состроила гримасу:
— Ты так серьезен. Не можешь принять то, что я предлагаю, без этого всего?
Гарри направился обратно. Через секунду она присоединилась к нему, до берега не сказав ни слова. Когда они достигли склона, ведущего на берег, она спросила:
— Так когда мы опять займемся любовью?
— Есть какой-нибудь вариант, чтобы я отправился с тобой на остров Шелдон в воскресенье?
Она резко остановилась:
— Кто тебе рассказал про Шелдон?
— Рэнди… он сказал, что ты туда ездишь, чтобы побыть одной.
Она улыбнулась:
— Прекрасная идея… там мы можем оставаться вдвоем долго. Отец почти все воскресенье спит. Ресторан закрыт. Он мне дает катер. Да… значит, в воскресенье.
— О'кей. Послезавтра. До тех пор держись от меня подальше, Нина. Увидимся в шесть часов на лодочной станции.
— Да… Я захвачу еду.
Он оставил ее, вошел в море, быстро и мощно поплыл к коралловому рифу, где собирался построить вышку для прыжков.
* * *
Лейтенант Алан Лейси из службы по расследованию убийств Майами был невысоким, с резкими чертами лица, тонкими губами и маленькими глазками, в которых было не больше жизни, чем в отполированной морем гальке. Это был человек, которого не любила полиция, преступники и даже собственная жена. А он любил, когда его не любили. Он чувствовал, что чего-то добивается, если люди его боялись. Он был скорее хитрым, чем умным. В пятьдесят семь лет он твердо понял, что останется лейтенантом, что дальнейшее продвижение по службе ему не светит. Это его озлобило. Любой толковый коп, любой честолюбивый, исполнительный молодой полицейский мгновенно испытывал на себе его садистский, острый как бритва язык. Если и было нечто, что лейтенант Лейси ненавидел больше остального, — это были честолюбивые копы.
Он подъехал к «Омару и крабу» в своем безукоризненном «ягуаре», купленном на деньги жены, в сопровождении сержанта Пита Вейдмана, толстого, быстрого и глупого, — он стал сержантом только потому, что был марионеткой в руках Лейси, его подпевалой и мальчиком для битья.
Когда два полицейских офицера подъехали, к ресторану подоспела «скорая помощь», и два врача поспешили внутрь. Там стояли четверо рядовых полицейских с выражением скуки на лицах, а рядом топтался Лепски. Он был раздражен и чувствовал себя не в своей тарелке. Лепски знал, что там ему делать нечего: это был не его участок. Кроме того, он все знал про лейтенанта Лейси и был готов к самому худшему. Теперь, вполне вероятно, Лейси напишет на него докладную, и его замыслы взлететь высоко-высоко, до детектива первого класса, с треском лопнут.