— Поставщики, — вновь прикусив губу, поправила меня девушка. Тут же сцепила ладони вместе, и холодно блеснув глазами, заявила:
— И тем не менее, мне придется этим заниматься. Мой отец считал, будто жена должна уметь вести домашнее хозяйство. И что с того, что ваше, так сказать – собственность, рассыпана по всей стране?
— Иван Давидович образец отцовской мудрости, — ничуть не кривя душой, признал я. — И, коли вам это действительно интересно, был бы рад, если бы моими побочными делами занимался такой очаровательный комиссар. Тем более что сам я, в силу своего возвращения на государственную службу, ими заниматься уже не должен.
— Кто же это делал, пока вы служили здешним начальником? — удивилась Надя. — Что же касаемо вашего возвращения, это мне уже известно. Сашенька Куракина уже успела мне все пересказать… вкратце. Вас можно поздравить с повышением в чине, Герман Густавович? Мой батюшка получил третий класс только на пятидесятый год беспорочной службы…
— Я слышал, что прежде чины давали менее охотно. Зато признайте, Наденька, Иван Давидович не обижен другими выражениями признания его заслуг. Я имею в виду ордена.
— Ну что вы, как маленький, — изогнула она губы в понимающей улыбке. — Вздумали с папой меряться заслугами? Оставьте. Ныне вам благоволит наследник императорского престола, и ежели вы его не разочаруете, ваше будущее может вызывать только зависть иных, не таких активных и трудолюбивых господ. Однако, сударь, вы меня удивляете. Как же можно доверять ведение своих дел кому-то иному? Это ведь, по меньшей мере, опасно…
— Вы хотели сказать – неумно?! — расшифровал я ее иносказания. — Я бы предложил вам, Надежда Ивановна, отправиться моим поверенным к управляющему Томским Промышленным банком, господину Мартинсу Гинтару Теодросовичу. Пока я в некотором роде отсутствовал в Томске, именно он занимался моими финансами, а теперь я бы хотел, чтоб эту обязанность взяли на себя вы.
— Уместно ли будет…
— Ах, оставьте, Наденька, — поморщился я, верно ее поняв. Так-то она конечно была права. Молодой незамужней девушке отправиться в кабинет директора банка несколько неприлично. — Неужели вы думаете, я позволю вам ехать в логово этой акулы капитализма одной?! Конечно же, с вами будет…
— Как вы сказали? — вскинулась дочь грозного кригскомиссара в отставке, члена Военного Совета империи. — Акула капитализма?
— Ну да. Именно так.
— Надо же, — покачала головой девушка. — Кто бы мог подумать! Никогда бы не поверила, если бы не слышала этого сама! Наш идеалист и реформатор, как оказалось, знаком с романами мистера Теккерея! Признаюсь, меня тоже восхитила уместность этого нового, им изобретенного, термина… У нас в вами, милый Герман, много больше общего, чем мне прежде казалось! И я несказанно этому рада. Было бы печально, волею родителя, выйти замуж за недалекого, ограниченного крючкотвора и интригана!