О необходимости в коренных реформах прекрасно знал еще предыдущий император – Николай Павлович. И о том, что время, когда ни один придворный и пискнуть бы не посмел, и преобразования можно было провести по-военному быстро, было бездарно упущено – наверняка перед смертью догадался. Вполне допускаю, что и с сыновьями, цесаревичем Александром, князьями Константином и Николаем, соответствующую беседу провел.
Николай Первый был кем угодно – тираном создавшим монстра – Третье отделение ЕИВ канцелярии, и душегубом, человеком расстрелявшим картечью из пушек декабрьское недоразумение, а декабристов распихавшим по окраинам. Государем, пригревшим у себя "на груди" этакую скользкую гадину, каким был канцлер Нессельроде. Слепцом, не понимающим, что времена изменились, и в Европе больше нет места для каких-то там "священных союзов", и что Российская империя давно уже не может выступать в роли всеевропейского жандарма. Правителем России, наконец, который, впервые за сотни лет, проиграл даже не битву – войну. И, тем не менее – глупцом Николай не был. Видел – в чьи именно руки передает отечество. Знал, какими словами можно будет повлиять на этого излишне мягкого и романтичного увальня – будущего царя-Освободителя. И именно их, эти волшебные слова, говорили княгиня Елена Павловна и князь Константин, уговаривая Александра подписать Манифест. Это нужно подданным! Этого требует Родина!
И на волне возвышенных чувств, пролетели, успешно минуя чинимые ретроградами препоны, и Великая Крестьянская реформа, и Судебная, и Земская. Реформировалась армия. Гигантские суммы тратились на современное вооружение и строительство железных дорог. И вдруг – покушение!
Если бы Каракозов заявил тогда, у ворот Летнего Сада, что он поляк и мстит за повешеных где-нибудь под Лодзью родственников, думается мне, он не пережил бы ближайшей же ночи. Удавили бы прямо в каземате Петропавловской крепости, куда доморощенного киллера поместили. Потому как – это самая выгодная для либеральной партии версия!
Но – нет! Саратовский дворянин признался, что он русский! И этим сохранил себе жизнь. Во всяком случае – до приговора трибунала. Но представляю, как воет от восторга консервативная оппозиция в столице! Вот к чему привели эти преобразования! Вот как их приняли подданные! Гляди, государь, как отвечает на твои манифесты Родина!
И тут, как, едрешкин корень, черт из табакерки, снова выпрыгивает этот чокнутый сибирский затворник – бывший томский губернатор Лерхе! И оказывается, что покушение – не просто так, не этакая своеобразная рефлексия оскорбленного чуждыми преобразованиями народа, а часть обширнейшего польского заговора! Что выстрел в царя должен послужить сигналом к новому восстанию непокорного народа!