— Но как Шишкин понял, что рукопись у тебя?
— Но ее у меня нет… Сама ищу. Шишкин, кстати, часто блефует. Не замечал? Одни догадки, а утверждает, что так оно и есть. Берет на пушку. Ничего, кроме подозрений, у него нет. Живи спокойно.
— И тебе того же.
Оба замолчали. Он ей не слишком поверил. Контроль над ситуацией Авилов потерял, как и над Натальей. Если рукопись у нее, она вольна поступить с ним по своему усмотрению. Он был и остается претендентом номер один, козлом отпущения. Все только и ждут, когда он оступится. А Наташа… Что ж, «прощенья, прощенья теперь проси не у меня…» Какова мера ее ненависти к нему? Полагаться теперь можно разве что на ее бесстрастность. Спасительное равнодушие.
— Ну что? — вдруг усмехнулась она. — Получаются стихи?
— Какие стихи?
— Ну ты ж стихи писать собирался!
— А, стихи! Недосуг.
— Пиши-пиши, — улыбнулась она. — Я помогу напечатать.
— Спасибо. Я как-нибудь сам. Пока.
Он вышел и принялся свистеть. Все оборвалась на нем, следователю это известно. Не нужно было трогать бумаги, гори они в Генином костре синим пламенем! Завтра с утра в кутузку. Где же рукопись, черт возьми? Или все-таки у Натальи, и она прикидывается?
Спустя пять минут после ухода Авилова в дверь постучали, и вошел Михал Михалыч Шишкин собственной персоной, немного смущенно помявшись на пороге.
— Мне, Наталья Юрьевна, простите, нужно поговорить с вами приватным случаем.
— Слушаю вас, Михал Михалыч. Садитесь. Могу угостить чаем. Кипятильник есть. Хотите ягоды в сахаре? Или конфеты? Может быть, орехов?
— Конфеты, — смущенно улыбнулся он. — Лучше конфеты и чай без сахара. — Наташа зажгла лампу, прикрыла окно и поставила греться воду в кувшине.
— Цветы… — произнес Шишкин. — Цветов у вас много. Даже черный георгин. На рынке купили?
— Да, — она, не смущаясь, глядела прямо в лицо.
— Вы простите, что я так прямо вломился. Я вроде по делу, а вроде бы просто поговорить….
Вид у следователя был смущенный.
— Тут какой-то случай особенный…. Не столько трудный, сколько запутанный…. У вас тут можно покурить?
— Да можно, наверное, — следователь достал пачку и тянул паузу из последних сил. — Не хотите? — предложил Наташе.
— Я не курю, — он положил пачку в карман. — Тогда и я не буду. Я так думаю, Наталья Юрьевна, что это господин Авилов завладел рукописью. Все указывает на него. А вы, как человек ему близкий, что про это думаете?
— Вполне возможно. — Наташа, закинув ногу на ногу, глядела не на следователя, а в окно.
— Может встать на старую дорожку?
— Ну, как сказать… Так-то рукопись вроде ему ни к чему, но он игрок. Азартный слишком. Если пошла масть — рискнет.