— Эмма, вернись. Вернись ко мне.
Порыв ветра волной всколыхнул траву между нами, и луговые цветы, склонились друг к другу, образуя разноцветную яркую надпись «Эмма». Я отступала назад, и горькие слезы обжигали мое лицо…
— Девушка!
Меня трясли за руку.
— Вы уронили, девушка! Возьмите!
Я открыла глаза, и с ресниц сорвались теплые слезинки. Надо мной склонился пожилой алтаец. На его протянутой ладони лежал мой медальон. Я поспешно забрала его и надела на шею, надежно спрятав под майкой.
— Спасибо большое, — сказала я, смахнув слезинки.
— Не за что, — кивнул мужчина и присел рядом со мною. — Смотрю вот — выпало, я и поднял. Красивая штука. Далеко едете?
— В Кош-Агач.
— А-а, — протянул он. — Туристка?
— У меня там дядя работает на раскопках.
Алтаец удивленно поднял брови.
— Плато Укок?
Я неуверенно кивнула.
— Думаю, да.
— Там не проводятся раскопки! Мы добились того, чтобы всех археологов выгнали! — раздраженно воскликнул алтаец. — Да, теперь у них есть официальное разрешение, но пусть только сунутся! Мы не позволим!
Его раскосые глаза гневно сверкали, и я поспешила успокоить его:
— Вообще-то, я не знаю наверняка. Я даже не уверена, работает ли он на раскопках. Он, кажется, историк, поэтому я предположила…
Мой сосед возмущенно перебил меня:
— Это наш край, и незачем сюда лезть, кому не следует! С тех пор, как нашли гробницу принцессы и увезли ее от нас, много плохого случилось. Даже, когда Кадым вернули, ничего не наладилось. Ваши археологи нарушили ее покой, осквернили древнюю могилу, а мы теперь расплачиваемся! Природа гневается, кто теперь защитит наш народ?! Ездят они, ездят!!!
Я не знала, что ответить этому человеку. Когда-то отец рассказывал мне, что алтайцы считали принцессу Кадым своей прародительницей. Они поклонялись ей и верили, что она защищает их край. Поэтому эмоции старого алтайца были мне вполне понятны. Мужчина поднялся, подхватил свою потрепанную сумку и, проклиная археологов, двинулся к выходу. Я проводила его взглядом и задумалась о своем сне. Он был настолько реальным, что я до сих пор чувствовала запах душистых цветов. И голос Арделла все еще звучал в моей голове. Я тщательно перебирала в памяти каждую мелочь и не заметила, как наступило влажное холодное утро.
До Кош-Агача предстояло ехать не меньше пяти часов, и в автобусе я, наконец, смогла поспать. За всю мою жизнь мне не приходилось ездить так много и долго, и, казалось, никогда прежде я не уставала так сильно, как сейчас. Мои силы, и душевные и физические, были на исходе.
Я проснулась, когда колеса уже громыхали по тряской сельской дороге. Мы проехали мимо нескольких деревянных домов и неказистого магазина с громкой вывеской «Супермаркет». Наконец, автобус остановился. Вместе с остальными пассажирами я вышла на небольшую автостанцию и, не успев оглядеться, услышала голос: