Совсем другое дело с Костей. Да, он у меня не Ален Делон, невысокого, для мужчины, роста. Если я надеваю туфли на каблуке, то становлюсь выше него. Поэтому я их не ношу. Ну и что? Мне ведь с ним так хорошо и комфортно. Так спокойно и уютно. А, от того, что мы вытворяем в постели, у меня просто захватывает дух.
Я поняла, что, наконец-то, в тридцать лет ко мне пришла любовь. Ни увлечение, ни влюбленность, ни страсть. Нет, вру. Страсть пришла, да еще какая, но вместе с любовью. Захватила меня всю, с головой и с сердцем. Никуда от этого не деться.
А что же Костя, он ведь мне не говорил о том, что любит меня? Да, плевать. Главное то, что я люблю. А с Костиными чувствами разберемся потом. По мере их поступления, так сказать. И с таким Соломоновым решением, поглаживая бок Маргоши, я, лежа на кровати, провожала очередной, насыщенный богатыми событиями, день через открытое окно в лунную ночь.
Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Я это поняла, потому что очень изменилась за последнее время. Я раньше думала, что никакой любви нет. Есть, конечно, очень серьезные отношения, которые принимаешь за настоящее чувство, но проходит время, и ты понимаешь, как ошибался, принимая влюбленность за любовь.
Я, сначала, думала, что люблю своего мужа. Но прошло немного времени, и мне стало понятно, что никакой любви нет и в помине. Все в нем меня раздражало. И как ходил, и как сидел. А, главное, как ел. Когда любишь человека, тебе всегда будет приятно смотреть на него, когда он ест. Это аксиома, которая не требует доказательств. Может, мой муж, был и не такой уж плохой, как я его описала, но если нет любви, ничего не поделаешь. Все будет не так. Поэтому, я думала, что любовь прошла мимо меня стороной. Ну, живут же люди, не познавшие в своей жизни высоких чувств, и ничего. И, окружающий мир вокруг меня стал тусклым и неинтересным. Яркие краски, как бы выцвели. Даже мои картины того времени были в серых скучных тонах.
Сейчас же, вокруг меня все горело от буйного цвета. Мне казалось, что радуга светит и днем и ночью. Я хотела нарисовать картину в стиле импрессионистов, как бы в тумане. Словно она была слегка припудрена. Но ничего не получилось. Луна на моем полотне светила ярким голубым светом, фигурка обнаженной девушки отливала серебром, и никаких пастельных мазков, а только сочные тона. Глядя на мою картину, можно было вдохнуть воздух и аромат лунной ночи, попробовать его руками, ощутить, как легкое дуновение ветерка коснулось твоего лица.
Стоя перед мольбертом и глядя на свое произведение, я поняла, что все это от прекрасных чувств, переполнявших меня. От того ощущения, которое било через край, и грозило вылиться на полотно, на природу, на головы окружавших меня людей. Еще ночью сердце мне сказало, что это любовь. «Счастливый Костик, — подумала я с улыбкой, — что его ждет. Какой силы волна захлестнет его и понесет в неизведанное море моих бурных страстей». Я громко рассмеялась, представляя свой натиск на ничего не подозревающего Костю. А, может, он уже знает о моих чувствах, или, во всяком случае, догадывается, подумала я.