Кто это еще должен прийти? Смена угольщиков – это мы! Он так и вылупился на меня.
– Могу себе представить. Мне бы тоже не понравилось. – Мать затушила бычок в яичной скорлупе и накрыла масло стеклянным колпачком. – Сварить к гуляшу лапшу или сделать клецки? Или, может, лучше…
– Клецки! – закричала Софи и бросила на меня сияющий взгляд.
А мать скривилась.
– Типично. Мадемуазель, как обычно, желает того, что доставит мне больше всего хлопот.
– Но ты же сама спросила!
Отец выдохнул носом.
– Ну, да, что тут еще скажешь. – Он уставился прямо перед собой. – В этой шахте каждый делает то, что хочет. А про производственный совет можно забыть. На следующей неделе нам спускаться на самый нижний горизонт, будем торчать по задницу в воде. И в забое там висит «чемодан». Только этого еще не хватало! Туда вообще лучше не соваться. Тому, кто туда спустится, можно сразу пожелать спокойной ночи на века!
Я послюнявил пальцы и собрал со стола крошки. И маковые зернышки тоже.
– А что такое «чемодан»?
Мать взяла поднос и стала составлять на него посуду. Отец протянул ей свою подставку для яйца.
– Кусок горной породы, а вокруг него трещины и щели, то есть не сросшаяся порода. Некоторые куски бывают такие здоровые, величиной с дом, и когда внизу под ним при выработке угля все приходит в движение, эта громадина срывается вниз. Тогда даже в горке здесь зазвенят стаканы.
– Вальтер, – мать покачала головой, – не нагоняй на детей страху. Это прямо как на войне!
Отец нахмурил брови.
– Что? Как это? Что тут общего? – На правой руке задвигались мышцы, когда он гасил только что закуренную сигарету. Дым он выпустил вниз, вертикально на грудь. – Чушь какая-то… Что такое война, я, наверное, получше знаю.
Он откинулся на спинку и издал такой звук, словно заскрипел зубами. Его темно-светлые волосы были длиннее обычного, курчавились над ушами, и Софи, посмотрев на него, потрогала пальцем вмятину у него на подбородке.
– Папа, скоро опять начнется война?
Он резко замотал головой, схватил воскресную газету. Я щелкнул пальцами. Он протянул мне через стол страницу кроссворда с картинками, а сестра слезла с дивана и вытащила из-под него свой чемоданчик. Он был набит журнальчиками про Микки Мауса. Она достала один из них и снова уселась на диван. Но не раскрыла его.
– Папа, – на большой палец она накручивала локон, – если будет война, мы снова будем убивать людей?
– Только уж не ты, – ухмыльнулся я, – ты же близорукая.
Но она не обратила на меня никакого внимания. Отец читал спортивную колонку, и она толкнула его.
– Скажи, а ты на войне стрелял?