– Да ты еще совсем юнец. У кого крепкие икры, у того и мускулы на руках тоже будут сильными. Ты кем хочешь быть?
Я пожал плечами.
– Не знаю. Может, горняком? Как отец.
– Да брось ты… – Он поправил подтяжки. Потом взял табакерку и вышел. – Не будь дураком!
Дверь он оставил открытой. А я все же выбросил пару кусков угля назад в кучу. Иначе мне ведра было не поднять. Потом я задвинул на место ящик в старом буфете и, когда уже шел по проходу на выход, увидел, как господин Горни сидит в прачечной на корточках и опускает шланг в таз с водой. Позади него у стены стоял дамский велосипед.
– Юлиан? – Он не отрывал глаз от работы. – Что я еще хотел тебе сказать: в проходе кругом разбросаны игрушки. Эти твои маленькие машинки. Подбери их, пожалуйста, хорошо? А то вдруг кто наступит на них и так навернется… Это может дорого обойтись. Вам что, общие правила совместного проживания в доме не преподают?
– Ну, как же, как же. Но это не мои машинки. Уже не мои. Я их подарил маленькому Шульцу.
Горни удивленно взглянул на меня.
– Что? Ты подарил весь свой набор автомобилей? Зачем?
– Ну, да… Не знаю зачем. Просто так.
– Но их же было много, ведь так? Целая коллекция. И ты так просто ее отдал? У вас что, денег некуда девать?
Я усмехнулся.
– Да нет, только не это. Но они все равно уже старые. На пожарной машине я вон даже царапины лаком для ногтей закрасил.
– Ага, – он прищурил один глаз, – ты считаешь, маленький Шульц милое такое дитя?
– Кто, он? Ох… ну, в общем он паренек что надо. Когда мы играем в карты, он никогда не жульничает. А потом, у него всегда хорошее настроение.
Господин Горни кивнул.
– Милый оболтус, так правильнее было бы сказать. – Он снял с полки новый шланг и стал его разматывать. Шланг поскрипывал у него в руках, а когда пальцы попадали в воду, они казались в два раза толще. – Точно станет «голубым», – тихо добавил он и нахмурил брови, когда на поверхности показались пузырьки.
Уже смеркалось, когда я позвонил. Господин и фрау Кальде продавали у себя в подъезде почти все то, что можно было купить в обыкновенной лавке. Даже женские чулки. В проеме входной двери была приделана доска, эдакий прилавок, а позади стояли холодильники, морозильные камеры и полки. На коробке с электрическими предохранителями стакан с леденцами для сдачи в один-два пфеннига, но только не для меня.
Коридор, до плеч выложенный плиткой. В мою сторону обернулись двое покупателей, фрау Бройерс, забиравшая авоську с бутылками и купюру в пять марок, и господин Квер, снимавший обертку с рожка клубничного мороженого. Они только что над чем-то смеялись, выражение лиц было расслабленным, и я, кивнув, подошел к прилавку.