— Ты здесь живешь? — медленно спросил он.
— Нет, я решила снять этот дом, чтобы произвести на тебя впечатление, но, насколько понимаю, мой план не удался. Да, я здесь живу, Хасан. Но почему ты спрашиваешь? Ты думал, что я живу в полутемном будуаре с зеркальными потолками и персидскими коврами на стенах и полу?
Она фактически попала в яблочко, но Хасан не решился это озвучить. Вместо ответа, он сделал шаг вперед и вошел в узкий коридор, услышав, как захлопнулась сзади дверь. Не в силах оторваться от созерцания ее ягодиц, на этот раз обтянутых джинсовой тканью, он прошел за ней в гостиную.
Хотя эту комнату можно было так назвать лишь с большой натяжкой. На удивление просторное помещение вмещало лишь мягкий диван и пару стульев, да и они не составляли центра композиции, словно были приобретены в последний момент. Совершенно очевидно, основной достопримечательностью комнаты являлся мольберт, на котором стоял наполовину завершенный рисунок обнаженного мужчины. С точки зрения Хасана, тот был весьма неплох технически, но гораздо большее внимание он уделил попытке сравнения, в которой несомненно он остался в выигрыше. Этот факт приятно пощекотал его самолюбие, но мысль о том, что Элла изучала гениталии другого мужчины, вызвала у него приступ ревности.
— Кто он?
— Не твое дело.
— Напротив. — В его глазах появился яростный блеск. — Ты носишь ребенка шейха, и это становится моим делом. Кто он?
Элла провела всю вторую половину дня размышляя над тем, как пройдет их встреча. Подтвердились ее худшие опасения. Он собирается постоянно выкидывать свой козырь, который называется «ребенок шейха». Первой ее реакцией было послать его к черту, но разум призвал ее не горячиться. Стоящего перед ней мужчину лучше иметь в друзьях, нежели во врагах, особенно с учетом непростых обстоятельств, которые их связали.
— Он — студент архитектурного факультета, который позирует нам на занятиях по рисунку.
— Ты с ним спишь?
— Конечно нет! Я почти не знаю… — Горькую иронию собственных слов она поняла слишком поздно, когда заметила триумфальный огонь в его глубоких темных глазах.
— Ты почти не знаешь его? — закончил Хасан за нее. — Ты и меня почти не знала, но это не остановило тебя, когда ты раскидывала передо мной свои молочно-белые бедра, так ведь, Элла?
Элла почувствовала горький привкус его слов, но постаралась проглотить обиду, убеждая себя в том, что все это не важно. Он пришел поговорить о ребенке, и это единственное, что имело значение.
— Мы можем оскорблять друг друга до бесконечности, но я слишком устала. И ты ведь пришел сюда не для этого? — Она одарила его вежливой улыбкой. — Давай попытаемся наладить светскую беседу. Прошу тебя присесть.