– Он собирается ее даровать? – Грейс не верила в это. – Вся коллекция могла бы стоить миллионы. Может, даже миллиард долларов.
– Вряд ли он нуждается в деньгах.
– Да дело не в том, нуждается или нет.
Мишель резко поднял голову, его губы растянулись в полуулыбке.
– Кто он такой? Я даже не знала, что у Тэнноса есть второй сын.
– Немудрено. Он ушел из клана Тэнносов, когда ему был двадцать один год, после того как закончил математический факультет Кембриджа с отличием. Основал собственный компьютерный бизнес в Штатах и никогда сюда не возвращался.
– А его бизнес в Штатах законный?
– Вроде да, – задумался Мишель. – Запрос и впрямь срочный. Он хочет разобраться с этой коллекцией как можно скорее.
– Почему?
– Ну, мне вполне понятно, почему честный бизнесмен хочет законным путем избавиться от украденных произведений искусства.
– Если он честный.
Мишель с досадой покачал головой, хотя в его умных серых глазах и промелькнуло понимание.
– Грейс, тебе не идет цинизм.
– Скромность мне тоже не шла, – парировала Грейс, ей стало досадно от замечания Мишеля.
– Ты же хочешь увидеть, что находится в том подвале, – мягко пророкотал Мишель.
– Он мог бы просто сдать все это в полицию.
– Может, он так и сделает, после того как картины будут оценены.
– Это большая коллекция, на оценивание могут уйти месяцы.
– Довольно-таки большая, – согласился Мишель. – Но я уверен, что он просто хочет, чтобы на коллекцию взглянули профессиональным глазом. А потом ее нужно будет увозить оттуда.
– Мне это не нравится. Вы ничего не знаете об этом человеке.
– Я ему верю, – просто сказал Мишель. – И я верю, что он обратился в самое законное место за оценкой. В любом случае, – продолжил Мишель в том же мягком тоне, – он хочет, чтобы оценщик вылетел на остров Алаха сегодня вечером.
– Сегодня вечером? – Грейс уставилась на босса, наставника и однажды спасителя. – К чему такая спешка?
– А почему нет? Я сказал тебе, наличие такой коллекции – непривлекательная перспектива. Люди легко поддаются искушению.
– Я знаю. – Сожаление вспыхнуло в глазах Грейс.
– Я не имел в виду…
– Я знаю, – повторила она. – Я не могу заниматься этим, Мишель. – Она вздохнула глубоко, до боли в легких. – Вы же знаете, я должна быть очень осторожна.
Его глаза сузились, он поджал губы:
– Сколько ты еще собираешься так жить, будучи рабыней всего этого?..
– Столько, сколько потребуется, – бросила она в ответ, не желая, чтобы Мишель увидел выражение ее лица, эту боль, которую она не могла скрывать даже по прошествии четырех лет.
– Ох, дорогая, – вздохнул Мишель и снова заглянул в папку. – Я думаю, это пошло бы тебе на пользу.