Алехов помолчал и неожиданно задал вопрос:
— Семью к эвакуации готовишь?
— Как все, так и я.
— Этим делом, эвакуацией семей партийного актива и партизан, мы займемся организованно. Надо все сделать без спешки, чтобы не привлекать излишнего внимания… Да, вот еще о Мякотиной…
— А что?
— О создании подпольного райкома будут знать пока только четыре человека: я, ты, Мякотина и Гурьянов. Попозже поставишь в известность Уланова, Кирюхина и Карасева, это неизбежно.
— Райком! — задумчиво протянул Курбатов. — Конечно, без бюро, без пленума и без обязательных заседаний?
— Естественно. Райком будете представлять ты и «Гурьяныч», под вашим руководством будут действовать связные и подпольные группы в сельсоветах… Но сначала о Мякотиной. Она, понимаешь, захочет временно остаться, даже, боюсь, обидится, что ее, мол, отстраняют от важного дела в такое трудное время, когда каждый человек нужен. Придется и мне и тебе с ней поговорить, а если заартачится — проведем решением бюро. Нечего оставлять ее здесь на верную гибель.
— Да, аргументами о возможной гибели ее мало проймешь. Женщина она решительная.
— Как-нибудь уломаем… Значит, Александр Михайлович, договорились?
— Договорились, Виктор Иванович.
— Тогда начинай действовать. Сегодня же обсудите с Михаилом Алексеевичем план работы. Намечайте, подбирайте и подготавливайте людей, которых надо будет законспирировать в наиболее крупных селах. Кандидатуры согласовывайте, а если сочтете нужным — решайте сами. Подумай, пораскинь мозгами, а через денек-другой мы с тобой на эту тему еще раз потолкуем. Я передам вам обоим адреса явок и пароли. Их придется держать в памяти, никаких лишних бумажек. Дополнительные пароли получим или сами придумаем. Ну, вот, кажется, и все… Что-то мы засиделись.
— Так мы же решили прогуляться, — пошутил Курбатов.
— Правильно. Будем считать прогулку оконченной. Подышали лесным воздухом, освежились, пора и за работу. Пошли, Александр Михайлович…
Так на плечи Гурьянова и Курбатова легла еще одна тяжелая, трудная и опасная обязанность — секретарей, руководителей районного комитета Коммунистической партии в условиях предстоящего, вероятно, уже близкого подполья.
Правда, на первых порах делами будущего подпольного райкома больше занимался Курбатов. Гурьянов почти все эти дни находился в районе. Гитлеровцы приближались. Надо было обеспечить эвакуацию людей, промышленных предприятий, спасение скота. Все это требовало личного участия, указаний, помощи, всего недюжинного организаторского таланта Михаила Алексеевича.
Гурьянов навещал и соседние районные центры. С секретарями райкома партии, с председателями райисполкомов, с командирами истребительных батальонов он договаривался о средствах связи, намечал мероприятия по эвакуации скота и ценных документов, рекомендовал, как и где наиболее целесообразно закладывать продовольственные базы для будущих партизанских отрядов. И надо сказать, что к его советам и рекомендациям «соседи» относились с таким большим вниманием, будто видели в нем старшего и более опытного товарища, который фактически не просто советует, а передает установки и директивы Москвы.