Генерал прихрамывая, подошел к секретеру, достал распечатанную бутылку выдержанного французского коньяка и налил золотистой жидкости в бокал. Вдохнул необыкновенно гармоничный тонкий коньячный букет и сделал несколько незначительных глотков.
— Прекрасно, — глаза его заблестели. Генерал разбирался в коньяках и любил этот напиток. Отпив еще несколько глотков из бокала, он сел в кресло и впал в легкое раздумье:
«Что же случилось с вами, Франц тогда в сорок первом? Почему вы отказались от штабной карьеры, и ушли на передовую? Почему подставили себя под пули? Позже переучились на новые танки и стали мужественным командиром. Получили два ранения. Дослужились до рыцарского креста… Почти герой Вермахта. Это не каждому дано. А вернувшись в строй после госпиталя вас вообще не узнать. Это же надо такое надумать. Немыслимо, чтобы такое могло возникнуть в голове капитана Вермахта. Странно. Очень странно.
«Вон, трусишка Рэмек вспотел, бедняга. Боится траншей. Наверное, и гранату толком не бросит. Но как вывернулся, шельмец…», — генерал саркастически усмехнулся.
Вдруг резко зазвонил телефон. Так могли соединять только с командующим армией. Вейдлинг вздрогнул и весь напрягся. Его воспоминания стали быстро улетучиваться. В глазах вновь появился холодный блеск. Он наклонился и, сняв телефонную трубку начал говорить:
— Господин генерал танковых войск, генерал Вейдлинг с докладом.
— Гельмут? Слушаю вас! Надеюсь, вы звоните, чтобы пригласить меня на день своего рождения?
Командующий 9-й армией Вермахта генерал танковых войск Йозеф Харпе с благодушием воспринял звонок боевого товарища и некогда друга по совместной учебе в кадетском училище и тепло повел разговор.
— А может, Гельмут, вы мне предложите сыграть несколько партий в преферанс, как в молодые годы за кружкой доброго пива и с актрисками… Кхе-кхе-кхе-кхе, — мелко закудахтал полнеющий Харпе. Он был в хорошем расположении духа.
Звонок Вейдлинга застал его после проведенного позднего завтрака в загородном доме, бывшем до войны санаторием красных офицеров под Бобруйском на берегу реки Березина. Съев пару яиц всмятку, и выпив чашку крепкого кофе с булочкой с маслом и джемом, он сидел в кресле, размышляя о предстоящей поездке в Берлин. Ему намекнули, что его вызывают с хорошими намерениями. Харпе в этот солнечный апрельский день мечтательно строил для себя самые радужные планы.
— С удовольствием, герр генерал, я приглашу вас на свой день рождения, — без энтузиазма ответил Вейдлинг. — Но это будет 2 ноября. Тогда же мы сбросимся и в преферанс. Я звоню вам по другому поводу. Я стал плохо спать, Йозеф. И я знаю почему.