Она учтиво пригласила меня войти. Голос скрипучий, с нервными нотками. Очень похож на тот, каким говорил Пульс на поминках у Миши. Так кто же все-таки звонил Мадам?
Я не заставила себя упрашивать, а сразу вошла и быстренько сняла ботинки, таким образом намекая ей, что меня нельзя выставлять через две минуты. Я была намерена погостить у нее не меньше часа. А Пете можно и отсюда позвонить.
Сначала она стояла и молча смотрела на меня, потом вдруг произнесла без всякого выражения:
Кто шагает дружно в ряд?
Пионерский наш отряд.
До свиданья, пионеры,
Возвращайтесь в Ленинград.
— Очаровательно, — пробормотала я, отступая к кухне, — только не «до свиданья», а «здравствуйте».
Она покорно согласилась:
— Здравствуйте.
— Где тут у вас телефон?
Она растерянно огляделась. Потом кивком головы указала мне на коробку для обуви, из которой торчал шнур. Я открыла крышку и нашла телефонный аппарат, в еще худшем состоянии, чем у Невзоровой. Половина трубки была отколота, диск держался на честном слове. Когда я стала набирать свой номер, диск едва не отвалился. Однако я справилась. Коротко объяснила Пете, что задержусь и позвоню ему попозже, потом осторожно повесила трубку на рычаг и повернулась к хозяйке.
— Как вас зовут?
— Лиля Брик, — ответила она без смущения.
— А меня — Валентина Терешкова. Попробуем еще раз. Как вас зовут?
— Софья Перовская.
— Приятно познакомиться. Мата Хари. Еще раз...
Она улыбнулась — мимолетно, робко. Эта игра ей, как видно, понравилась.
— Вероника Жемалдинова...
— А я... Постойте, что-то я такой не знаю. Кто это — Вероника Жемалдинова? Юная партизанка? Актриса?
— Это я, — скромно ответила она.
— Ну, слава Богу. В таком случае я — Антонина Антонова. Можно просто Тоня.
— Можно просто Вера.
Вот так мы подружились. Она уже смотрела на меня без прежней настороженности. Я на нее — тоже. В конце концов, у каждого свои заскоки.
Вероника повела меня на экскурсию по квартире. Типичная однокомнатная, запущенная до предела. Везде и во всем явно чувствовалась легкая шизофрения хозяйки. На столе лежало штук семь книг. Вероника подошла к столу и раскрыла каждую на шестьдесят второй странице — я нарочно посмотрела. Книги были разные, но одной тематики — детективы. Агата Кристи, Честертон и кто-то современный, по текстам я их не узнаю. На подоконнике стоял цветочный горшок, а в нем обыкновенная толстая сучковатая палка. К сучкам были приделаны бумажные розочки. Старый истертый глобус лежал на кровати, прямо на подушке, и на нем были нарисованы глаза, нос и рот. Древний «Рекорд» работал, черно-белая, довольно четкая картинка чуть подрагивала. Молоденький американский солдат давал интервью юной журналистке. Он горячо рассказывал о своей службе в замечательной американской армии, и я в который раз удивилась тому, как хорошо такие, как он, знают английский язык. А вроде бы простые деревенские парни...