— Мы сыновья Людовико Гритти.
— Вот как? — покачал головой Даффи. — Он что же, местный лодочник?
Молодой человек закусил губу.
— Людовико Гритти, — отчеканил он, — сын дожа. Самый богатый купец в Константинополе. О котором вы этим вечером отозвались как о внебрачном ублюдке Сулеймана.
— А-а, — отозвался Даффи, кивая с некоторым сочувствием. — Теперь я вижу, откуда ветер дует. Вот что, ребята, я был пьян и готов обложить любого, кто подвернется под руку. Против вашего отца я ничего не имею. Вы потопили мою лодку, так что теперь мы квиты. Нет причин…
Высокорослый Гритти обнажил свою шпагу, и братья тут же последовали его примеру.
— Это вопрос чести, — пояснил он. Даффи выдохнул проклятие, одновременно обнажая левой рукой рапиру, а правой — свой кинжал с закрытым эфесом, и принял оборонительную стойку, скрестив оружие перед собой. «Наверняка меня арестуют, — подумал он, — за то, что я ввязался в дуэлло-алла-мацца с внуками дожа. В довершение всех злоключений».
Высокорослый Гритти вихрем налетел на здоровенного ирландца, занеся разукрашенную самоцветами шпагу для рубящего удара, а кинжал держа у бедра, чтобы парировать ответную атаку. Даффи легко уклонился от размашистого удара сбоку, отразил выпад кинжала клинком своей рапиры и, отступив в сторону, отвесил молодцу могучий пинок по обтянутой сатином задней части, так что тот взлетел над мостовой и с громким всплеском рухнул в канал.
Быстро развернувшись к двум другим нападавшим, Даффи отбил острие шпаги, направленное ему в лицо, в то время как другой клинок ударил его в живот и погнулся о надетую кольчугу.
Даффи заехал одному из молодцов в лицо рукоятью рапиры и наотмашь ударил другого кинжалом, распоров ему щеку от носа до уха.
Упавший в канал Гритти отчаянно бултыхался и сквернословил, пытаясь нащупать ступеньки или какой-нибудь уступ, чтобы выбраться. Из двоих на мостовой один без сознания валялся на булыжнике, залитый кровью из разбитого носа, другой зажимал окровавленной рукой рассеченное лицо.
— Северный дикарь, — с чувством посетовал последний, — ты должен сгореть от стыда за спрятанную под одеждой кольчугу.
— Бога ради, — запальчиво ответил Даффи, — где благородные господа нападают трое на одного, надо быть круглым идиотом, чтобы выходить не в полном доспехе.
Юный Гритти сокрушенно покачал головой и подошел к краю канала.
— Джакомо, — позвал он, — хватит ругаться и давай мне руку.
В мгновение ока он выудил брата из воды.
— Моя славная шпага и кинжал лежат на дне канала, — прорычал Джакомо, пока вода ручьем лилась с испорченной одежды, образуя большую лужу у его ног, — и в их рукоятях больше самоцветов, чем я осмеливаюсь подумать.