Карлотти примирительно заметил, что мне нет необходимости так злиться в связи с происшествием, которое не может не вызывать сожаления.
— О'кей, я и не злюсь. Вы не возьмете на себя труд убрать отсюда всех своих людей, чтобы я мог навести порядок и приготовить ужин?
После этих моих слов они провели у меня еще полчаса. Лишь окончательно убедившись, что вор не оставил никаких следов, они наконец убрались.
Карлотти вышел последним.
— Возникла очень неловкая ситуация, — посетовал он, остановившись на пороге. — Вам ни в коем случае не следовало брать камеру.
— Знаю. Теперь я это понимаю. Сердцем я всецело с вами, но камеру мне дали ваши люди и взяли с меня расписку. Вы не вправе обвинять меня в случившемся. Сожалею, но не собираюсь больше тратить на это время своего сна.
Он хотел что-то возразить, но передумал, пожал плечами и ушел.
Я не обольщался. Было ясно, что, несмотря на пропажу моей одежды, сигарет, трех бутылок виски и нескольких тысяч лир, вор проник сюда только с одной целью — взять кинокамеру.
Пытаясь навести хоть какой-то порядок в спальне и гостиной, я размышлял над происшедшим. Перед моим мысленным взором стоял широкоплечий пришелец, которого я видел на вилле в Сорренто. Я был готов побиться об заклад, что это именно он проник в мою квартиру и похитил камеру.
Как только я закончил прибираться в гостиной, раздался звонок в дверь.
Я прошел в прихожую, думая, что это вернулся Карлотти с новой порцией вопросов. Я отодвинул задвижку и открыл дверь. Передо мной стоял Максвелл.
— Привет, — поздоровался он. — Я слышал, у тебя побывали воры.
— Да. Заходи.
Он с большим любопытством посмотрел на сломанный замок двери и прошел за мной в гостиную.
— Много пропало?
— Только обычные вещи. Все было застраховано, так что о чем беспокоиться? — Я подошел к бару. — Выпьешь?
— Не отказался бы от бренди. — Он упал в кресло. — Как старику понравилась информация, которую я дал в прессу о Хелен?
— Кажется, ничего. У тебя было много проблем?
— Один или два парня пытались задавать лишние вопросы, но я посоветовал им поговорить с Чалмерсом. Они сказали, что лучше поцелуют больного оспой. Старик у них, похоже, первый любимчик на свете. — Он взял у меня рюмку с бренди. — Чалмерс уехал или все еще здесь?
— Улетел рейсом в три тридцать из Неаполя. — Я сделал себе виски со льдом. — Погоди минутку. Хочу чего-нибудь поесть. У меня крошки во рту не было с обеда.
— Что ж, дело за мной. Пойду куплю тебе чего-нибудь.
— Сейчас уже слишком поздно. — Я позвонил по телефону портье и попросил его принести мне немедленно сандвич с цыпленком.