Несколько лет я читал все его книги, какие только мог отыскать. В свое время Эдвард Олби сделал интересную пьесу из романа «Малькольм» (1959). Но стены Иерихона устояли, как стоят и по сей день, несмотря на уникальное и разнообразное творчество Парди. Некоторым писателям нет хода, потому что они чем-то по-настоящему будоражат Федерацию Остолопов, заставляя их оттаскивать в сторону самые живые сочинения и расставлять их, точно соляные столпы, в той мертвенной пустыне, которая отделяет наш Изумрудный город от реального мира.
«Вилла Мо и другие истории» — последняя из книг Парди. Некоторые рассказы — это волшебные сказки;
например, «Синий котенок» — о говорящей кошке, ставшей другом и музой великому певцу. Самая прекрасная и странная из его историй называется «Потянуться к розе». Хотя Парди никогда надолго не оставляет вниманием своих персонажей из «Малькольма» — золотых эфебов, потерянных или теряющихся на просторах чужого города, или сомнамбул, бродящих по осененным луной полям, — но с приходом старости он чаще пишет о стариках и их неугомонных проделках.
Я впервые прочел «Юстаса Чизхолма и его сочинения» году в 68-м, вскоре после публикации. Это было важное время для страны книжных болтунов. Три «уважаемых» писателя выпустили в свет три так называемых «гнусных» книги: Филип Рот — «Жалобу Портного» (в 1969), Джон Апдайк — «Супружеские пары», и я — «Майру Брекинридж». Не припоминаю, чтобы о какой-то из этих книг написали хоть слово. «Юстас Чизхолм» шокирует. Я перечитал книгу сейчас и поражен тем, как много я помню спустя столько лет.
Книга начинается в драйзеровском Чикаго: «Здесь, в индустриальной воронке американского экономического прогара безработные, сбиваясь в неописуемые армии, с щедрой примесью белых юношей из мелких городков и ферм и пришедших с Юга негров, стояли в очереди за пособием. Юстас Чизхолм был застигнут двумя трагедиями: трагедией экономического краха его страны, и неудавшейся попыткой совместить брак с призванием поэта. Он задумывался: из-за его ли неспособности произвести на свет книгу или из-за общего течения жизни жена, которая кормила его два года, Карла, сбежала с помощником пекаря примерно за полгода до начала этой истории». Он сидит в одиночестве и «продолжает, как обычно, писать свою длинную поэму о «первом племени» Америки», об эклектичной смеси индейцев, черных и западных резервистов. Ему 29, и он пишет поэму куском угля на страницах «Чикаго Трибюн».
Его беглая жена, Карла, внезапно возвращается. Юстас разочарован. Он говорит, что принимает ее только как «кормильца». Заклейменная прелюбодеянием, она соглашается на такую роль. Жена-кормилец и поэт «первого племени» праздно сплетничают, пока она заново устраивается в квартире и в жизни своего мужа.