— Чего мне бояться: что собака проглотит? — рассмеялся Кермит, на этот раз с горькой ноткой.
— Я за тебя переживаю, только и всего, — Малькольм был серьезен.
— Так великая художница и джазовая королева сумела сделать тебя настоящим узником?
— Может, и сумела, — признал Малькольм. — А может, я и раньше был таким.
— По мне, ты именно узник, — согласился Кермит. — Но со скамьи попасть в… бордель, назовем его так. Что ж…
Кермит рассмеялся немного сердечней, чем надо, а Малькольм сел, держа руки на коленях.
— Видишь, я здесь персона нон грата, — заметил Кермит, отсмеявшись, — или, проще говоря, Элоиза меня ненавидит. Мне понадобилось немало мужества, чтобы придти сюда.
— Чего ради такой преуспевающей женщине ненавидеть тебя? — удивился Малькольм. Его челюсть отвисла, глаза наполнились любопытством.
— Это старая вражда, — ответил карлик, с удовольствием предвкушая будущий рассказ. — Несколько лет назад… вернее, два года назад, я позвонил ей по телефону. Это для нее орудие пытки. И укрепив себя четырьмя-пятью рюмками, я просто сказал ей: «Элоиза, дорогая, почему вы считаете, что я не достоин приглашения на один из ваших soiree?». От эмоций она потеряла дар речи, как только умеют терять дар речи старые шлюхи в отставке, вроде нее. Пока она была скована собственным безмолвием, я продолжил: «Не качество ли моих картин, которые, по признанию критиков, бесконечно превосходят ваши, препятствует моему включению в ваш список гостей? А, может быть, в моем пригожем и элегантном присутствии ваша тучность и надутое обаяние станут особенно отвратительны?»
— Ты ей это сказал? — Малькольм придвинулся ближе.
— Говорю тебе, я был пьян, — едко ответил Кермит и продолжил с прежним наслаждением, — Она, собственно, тогда же извинилась передо мной, сказала, что меня не приглашали по недосмотру, ненамеренно, и пр. Но унять меня было не так-то легко… — «Кажется, есть одна причина, по которой мое имя не попадает в списки приглашенных». — «О какой еще причине вы говорите?» — прокричала она тогда тонким, дрожащим голосом… — «Ваш муж, дорогая Элоиза, большой охотник до моих поцелуев!»
Малькольм вскочил и прошагал в угол комнаты. Он стоял там бездвижно и немо, как получивший наказание ученик, пока Кермит с закрытыми глазами хохотал над своим анекдотом. Наконец, лилипут понял, что его друг отдалился от него.
— Что ты делаешь в углу? — прокричал Кермит, когда оправился от веселья. — Выходи оттуда.
Малькольм не стронулся с места, и Кермит подошел к нему и взял за руку.
— Карлик не сумел развлечь его королевское высочество? — спросил Кермит суховато и вывел Малькольма из угла.