Она быстро прогуляла зонтик до угла, где подобострастно сидел Кермит. Как потом описывала мадам Жерар, карлик смотрел на нее как кинкажу на Луну. Мадам Жерар изучала его минуту, а затем, склонившись над его ртом, нанесла ему громкий поцелуй.
Она немедленно вернулась в центр комнаты, чтобы продолжить речь.
Но Кермит, касаясь губ рукой, воскликнул:
— Значит, я освящен.
— Всего только признаны, не освящены, — уведомила его мадам Жерар, говоря в сторону.
— Мадам Жерар, мой дорогой друг, — выговорила Элоиза из последних сил и, поднявшись, взяла ее за руку, — вы должны подняться наверх и прилечь. Я вызову вашего мужа. Вам будет очень дурно, если вы не послушаете меня сейчас.
— Идите прочь, дражайшая, — посоветовала мадам Жерар Элоизе, — вы вечно de trop. Я прежде всего обращалась к ним, — и она указала на двоих мужчин. — Вы же, с другой стороны, должны идти работать, рисовать, показывать миру свой гений, а не появляться на публике. Вы слишком уродливы, чтобы появляться на публике, даже такой маленькой, как эта. Пусть мир услаждает взор молодыми красавцами, вроде них, — и она простерла руки к Малькольму и Кермиту, — а обыденные гении, вроде вас, пусть запрутся в мастерских. В мастерскую, гений! В мастерскую!
— Разве вы не видите, милая, — Элоиза все еще держала мадам Жерар за руку, — вы накликаете crise.
— Тогда идите в постель, дражайшая. Я свежа как ромашка. Кто не будет свеж в такой компании?
— Из-за вас моя голова раскалывается от боли, — пожаловалась Элоиза.
— Тогда в мастерскую. Работа — действенное средство от головной боли. Вы знаете об этом. Ах, какой вы вши красивой, — мягко рассуждала мадам Жерар, глядя Элоизе прямо в лицо. — Какой вы были красивой до вашего второго брака. Ваши волосы были как зрелая пшеница, нет, не отрицайте. Наслаждение для глаза и для руки. А сейчас, посмотрите на них. Посмотрите на себя. Вы позволили этому взломщику замарать вас, опростить вас, вот что! Даже ваша речь утратила благородство, эти окей льются дребезжащим потоком. У вас брюшко, от выпивки. Как мое сердце болело за вас, Элоиза, не скрою. Но мои чувства к вам не должны препятствовать моему же совету, который мудр и верен: покиньте эту комнату! Идите к своей работе! Вы не пригодны ни для чего, кроме труда. Оставьте мне этих прекрасных молодых людей. Вы думали, что я приехала смотреть на вас? Никогда! Идите! Уходите! Мы в вас больше не нуждаемся, правда, милашки?
Малькольм и Кермит оба таращились на мадам Жерар, слишком увлеченные услышанным, чтобы ответить ей хотя бы кивком.
Элоиза заходила по комнате, плача и отпивая прямо из бутылки.