– А что у тебя там?
– Отпечатки пальцев.
– Какие еще отпечатки?
– Которые я снял в номере 27 мотеля «Постоялый дворик».
– Вот как? – спросил он. – Отпечатки вашего клиента?
– И не только его, есть и другие.
– Чьи же?
– Ронли Фишера.
Несмотря на все усилия сохранить невозмутимое выражение лица, Селлерс вздрогнул, как от укола булавкой.
– Ты что, бредишь, малыш?
– Нет, говорю правду.
Здесь уже Селлерс не сдержался.
– Если Фишер был в этом номере… понимаешь ли ты, чертов дурень, что это значит? Ни много ни мало – его ухлопал ваш клиент.
– Ничего подобного: это значит, что номер мотеля сдавался дважды. Фишер был там не один. Они съехали и полностью освободили номер. Для мотеля это означало лишнее помещение в субботу, когда самый наплыв желающих снять номер. Портье, недолго думая, сдал его во второй раз.
– Очень правдоподобно, – согласился Селлерс. – Ты покажешь мне отпечатки Ронли Фишера из этого номера в мотеле, и я шкуру сниму с портье и прочих, но заставлю расколоться. Задержу убийцу в течение суток. С потрохами раскрою все это дело.
– Чего же мы тогда ждем?
– Давай, малыш, поехали.
– И если я передам тебе то, что обещал, тогда ты оставишь в покое мою лицензию и нашего клиента и…
– Если рыльце вашего клиента не в пуху, а ты сумеешь доказать подлинность отпечатков, то можешь об этом не волноваться. Вашу с Бертой лавочку никто не тронет. А что до вашего клиента, мы и ухом не поведем, если он даже объявится в номере с дюжиной баб сразу.
– По рукам! – заявил я.
Мы уселись в машину Селлерса, и мне пришлось изо всех сил вцепиться в сиденье, чтобы не вылететь на мостовую, с такой скоростью мы мчались, лавируя в потоке машин. Он не врубил сирену и не включил красную мигалку, но гнал машину, выжимая из нее все, что можно, не обращая внимания на ограничительные знаки.
Так с ветерком мы подкатили к мотелю «Эджемаунт».
Я достал из кармана ключ.
Селлерс не отходил от меня ни на шаг.
– Я прилепил отпечатки снизу к телевизору. Приподними его, и я их достану.
– Нет уж, поднимай сам, а достану их я.
Навалившись на тяжеленный телевизор, я слегка наклонил его, чтобы Селлерс, опустившись на колени, мог пошарить рукой снизу.
– Давай еще немного, – попросил он.
Я поднатужился.
Селлерс выпрямился. Лицо его было мрачнее тучи.
– Как и следовало ожидать, – бросил он. – Еще одна из твоих проклятых шуточек.
– Хочешь сказать, что там ничего нет?
– Вот именно – там пусто, и похоже никогда ничего и не было.
Челюсть у меня отвисла.
Тут Селлерс, наблюдая за выражением моего лица, подлил масла в огонь.
– Ты хороший актер, Дональд, но этого мало, чтобы убедить меня в искренности твоего изумления.