Он наклонился к Косте за одобрением. Тот вертел в пальцах тонкую ножку бокала.
— Послушай-ка, Роман… Ты это серьезно, что все лгут? Но ведь и сам ты лжешь. Почему так: здесь говоришь одно, а там, в школе, другое? Зачем треплешься, а? Ведь нелепо же так: все плохие, один ты хороший.
Вся кровь прилила к лицу Романа. Он растерянно моргал.
— Вот ты говоришь: Марианна не святая. Конечно, не святая. Но она настоящий товарищ. Это все знают. Выручит в случае чего. Не подведет. Театр у нас организовала. Так что лучше ее не трогай. Не надо. Это не по правилам.
Роман умел красиво отступать. Поднял кверху обе руки:
— Договорились. Молчу. — Он собрался с мыслями. — Ты не думай, Костя, я ведь не считаю себя умнее других. Ведь я тоже хочу быть честным. Только не так-то это все просто. Хочешь одно, а получается другое, — задумчиво закончил он.
К столику подошел сухопарый, подтянутый мужчина в строгом темном костюме, вежливо попросил разрешения сесть на один из свободных стульев. Роман окинул его рассеянным взглядом, промолчал. Тонкие пальцы его на белой скатерти беспокойно зашевелились. Костя кивнул подошедшему:
— Пожалуйста.
Тот сделал заказ, закурил. Спокойно, даже доброжелательно оглядел соседей, поинтересовался:
— Студенты?
— Нет, не студенты, — помолчав, ответил Роман, выдерживая его взгляд. — Всего лишь простые советские рабочие.
— А-а… — протянул незнакомец. — Рад познакомиться…
— Простите, а вы кто? — спросил Костя, чтобы не остаться в долгу. Хотелось быть равным партнером.
— А я, — ответил мужчина, чуть улыбнувшись, — простой советский актер.
— Актеры простыми не бывают, — усмехнулся Роман. — Впрочем, жизнь — сцена, где у каждого есть роль.
— Вы не лишены остроумия, молодой человек.
— Это Шекспир. Я не нуждаюсь в чужих лаврах.
Актер почел за благо прекратить словесную дуэль и умолк, погрузившись в изучение меню.
— За тех, кто в море и кого уже не ждут на берегу! — Роман поднял свой бокал. — Но пусть они вернутся.
— За маяки, которые светят тем, кто в море, — добавил Костя. — И за маленький островок, затерянный в Океании — приют для потерпевших крушение.
Они выпили. А музыка, не уставая, гремела, и пары неутомимо топтались в ритм джазу. Все кружилось, мешалось и в зале, и в одурманенных хмелем ребячьих головах.
— Есть люди, — патетически продолжал Роман, задирая соседа, — чье предназначение играть других. Героев чужих пьес. Жить для себя недоступно их жалкому уделу.
Скромный незнакомец, делающий вид, что ничего не слышит, стал раздражать его.
— Они повторяют чужие слова и мысли одинаково как на подмостках, так и в жизни…