Русский фрегат и два корвета были уничтожены в ходе морского боя, но трусливые османы бежали от первых выстрелов. И несмотря еще на две попытки и помощь британского флота, так и не смогли взять крепость штурмом, предпочитая вести осаду измором, ожидая, пока московиты не ослабнут от голода.
И теперь он вынужден торчать в этой дыре, в «жаркой заднице мира», как злобно шутили его моряки, имея под своим командованием пару старых линкоров и еще полдесятка дряхлых калош размерами поменьше. Такой куцей эскадры вполне достаточно для исправления должности командора, но никак не для полного адмирала. Начальство над таким сбродом не честь, а еще большее унижение.
— И сколько мне еще торчать у русской цитадели?!
Паркер огорченно взмахнул рукой и спустился в адмиральскую каюту выпить стакан доброго неразбавленного виски. Только этот напиток возвращал ему на минуту хорошее настроение…
Париж
— Профессор, чем вы хотите меня обрадовать? — в вопросе Гоша звучало раздражение — генерал не любил, когда его отвлекали по пустякам.
Он, как всякий военный, снисходительно и высокомерно относился к ученой братии. Хоть и создают иной раз дельные вещи для армии, но в большинстве своем (кроме мудреного пустословия и каких-то чересчур заумных книжек, в которых хоть и написано по-французски, и понятно по раздельности каждое слово, но вместе ничего понять совершенно нельзя) ничего более полезного не производят.
Потому первый консул с некоторым раздражением рассматривал большую химическую лабораторию, где всегда омерзительно воняло, заставленную множеством различной стеклянной посуды, которой Гош даже затруднялся дать название.
— Смотрите, господин консул!
Профессор, не так давно перешагнувший за пятьдесят лет, сиял начищенным золотым франком, и с видом Креза, подающего грязному нищему, положил перед генералом четыре картонные гильзы. Гошу хватило одной секунды, чтобы забурлить гневом.
— Зачем вы мне, профессор, русские патроны показываете?! Вы не издеваетесь часом?
— А вы уверены, генерал, в своей правоте? — пробурчал Клод Луи Бертолли, высокомерно посмотрев на Первого консула Республики как на самого туповатого студента Сорбонны.
Гош взял патрон в руки и повертел в пальцах, внимательно осмотрев маслянистую на ощупь картонную гильзу, на донце отсутствовали знакомые цифры и буквы из кириллицы.
Вот уже полгода как Россия поставляла патроны в четыре русских линии, или 10,67 мм. Именно под этот калибр в Лиможе стали делать казнозарядные нарезные штуцеры для вооружения легкой пехоты на один выстрел.
Вот только с этими самыми патронами была сплошная беда. Вода выводила их из строя, порох отсыревал. Зачастую по непонятным причинам капсюль срабатывал, взрываясь в патронной сумке и приводя к подрыву других патронов. Так что иной раз на ум приходило древнее изречение: «Бойтесь данайцев, дары приносящих».