Ускользающая тень вновь круто свернула влево, и Евгения одолели сомнения — существует ли то, за чем он гонится? Или он все себе придумал? Мало того что он по-прежнему ни разу отчетливо не увидел оборотня, по-прежнему не нагнал Веру, так еще и бегает, похоже, кругами — будто тот, кто впереди, петляет, путает следы. А если там, впереди, никого нет — значит, Евгения кто-то водит, морочит? Или он сам сходит с ума? Он остановился — и буквально через секунду повторился давешний птичий крик. «Да что же это? — жарко стучало в голове. — Заманивают меня, что ли? Куда?» Он огляделся. Если пойти вот так наискосок — через пять минут попадешь обратно к пожарной части. Если свернуть правее — выйдешь к пустырю за рынком. Только идиот мог бы поверить в то, что проделанный Евгением путь — это обычный маршрут Веры. Захотелось прогуляться, побродить по окрестностям перед сном? Забыла что-то важное на работе и решила вернуться окольными путями? Смешно. Так может быть, она тут вовсе ни при чем? Может, она давно уже дома, а вся эта беготня по вечерним заснеженным улицам — лишь забава Палтуса? А что? Заставил оперативника-Светлого поверить в готовящееся нападение, помотал его полчаса по району, довел до отчаяния — разве это не весело? И преступления не совершил, и вроде как отомстил.
Угорь выдохнул. Очередная провокация, чтоб ее!
Там, возле райкома, матерящийся водитель «зилка» уже небось хлопнул дверцей и газанул от всей души, так и не дождавшись заказчика. Найдет ли Угорь сейф на прежнем месте, за занавесом? Позволят ли ему теперь его забрать? Или вся эта история продумана заранее, совместно сотрудниками районного и областного Дозоров, и дружеское расположение Аесарона — это всего лишь такая загогулина, благодаря которой щелчок по носу кажется еще обиднее?
Наверное, в другое время Угорь рассвирепел бы, но сейчас он слишком устал. Если пойти правее, пересечь пустырь, обогнуть территорию рынка, то до кабинета будет рукой подать. До дома гораздо дальше. Нужно отлежаться, отдышаться. Возможно, к полуночи он оклемается и доберется до аэродрома — проводить главу Темных. А сейчас — доползти бы до дивана.
Если бы Евгений сделал еще несколько шагов в сторону, он наверняка заметил бы две цепочки следов, пересекающие заснеженную площадку на задворках колхозного рынка. Одну оставили женские сапожки с невысоким каблучком. Другую нарисовали легкие лапы дикого зверя. Начинались эти следы в нескольких метрах друг от друга, постепенно и неумолимо сходясь где-то за углом огораживающего рынок решетчатого забора. И невдомек было Евгению, что именно там, за углом, в полусотне метров от него, привалившись плечом к металлической решетке, готова расплакаться та, ради кого он и устроил эту погоню.