В ноябре 1592 г. умер шведский король Юхан III, его сын, польский король Сигизмунд III, срочно прибыл в Швецию на похороны отца и тут же короновался на шведский престол. Появилась возможность реального объединения Швеции и Польско-Литовской республики в одно государство, чего, собственно, так боялись в Москве. Однако новый король, принявший в Польше католическую веру, не был однозначно воспринят шведами-протестантами, а когда он женился на австрийской принцессе-католичке, симпатии подданных перешли к его дяде, герцогу Карлу Зюдерманландскому. В 1598 г. король Сигизмунд III в битве при Стонгебру попытался отспорить свои права, но дядя сумел собрать значительное войско сторонников и одержал победу над племянником. Управление Швецией перешло к герцогу, а в 1604 г. он был коронован как Карл IX. Вполне естественно, что Польско-Литовская республика, разоренная предыдущими войнами, все это время не могла строить планов новой войны с Россией, а ее король еще долго был занят вопросами шведского наследства.
В России с воцарением болезненного Федора Ивановича власть очень скоро перешла к его шурину, боярину Борису Федоровичу Годунову, который успешно отстранил от управления страной остальных членов регентского совета. Но еще до этого, предположительно усилиями Богдана Бельского, сразу после смерти царя Ивана Васильевича весь род Нагих вместе с царевичем Дмитрием был сослан в Углич. С тех пор существует легенда, что по дороге в ссылку Нагие постарались подменить ребенка, опасаясь за его дальнейшую жизнь.
Для того чтобы понять, почему царь Федор Иванович не мог самостоятельно управлять государством, следует ознакомиться с характеристикой, данной ему англичанином Джильсом Флетчером, который в 1588–1589 гг. находился в России с посольским поручением.
«Теперешний царь (по имени Феодор Иванович), относительно своей наружности, росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водяной; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется. Что касается до других свойств его, то он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен» [61, 143]. Зато он не уподоблялся своему отцу ни по жестокости, ни в пренебрежении к собственному народу. По словам того же автора, царь Иван Грозный «часто гордился, что предки его не русские, как бы гнушаясь своим происхождением от русской крови. Это видно из слов его, сказанных одному англичанину, именно его золотых дел мастеру. Отдавая слитки для приготовления посуды, царь велел ему хорошенько смотреть за весом. „Русские мои все воры“ (сказал он). Мастер, слыша это, взглянул на царя и улыбнулся. Тогда царь, человек весьма проницательного ума, приказал объявить ему, чему он смеется. „Если Ваше Величество простите меня (отвечал золотых дел мастер), то я вам объясню. Ваше Величество изволили сказать, что русские все воры, а между тем забыли, что вы сами русский“, – „Я так и думал (отвечал царь), но ты ошибся: я не русский, предки мои Германцы“» [61, 29]. Мнение самого царя Ивана Васильевича о своем происхождении надолго стало одним из аргументов историков-норманистов германского происхождения варяга-руса Рюрика.