– Знаешь, какая у меня фамилия?
– Костин, – сказала Лара.
– Борщ.
– Что борщ? – не поняла Лара.
– Фамилия. Я пришел в редакцию, а редакторша говорит: «Вам надо взять псевдоним». Я удивился: какой еще псевдоним? А она: «У вас есть дети?» – «Сын. Костик». – «Вот и хорошо. Будете Костин. Станислав Костин. Борщ – это не серьезно». Я так и напечатался. А потом привык.
– Тебе идет, – сказала Лара. – Костин лучше, чем Борщ. Ты же не украинское блюдо.
Стасик не ответил. Желание захлестывало их, как волной. Противостоять было невозможно, да и бессмысленно.
Волной любви их снова смыло в океан, и главное счастье состояло в том, что никуда не надо торопиться. Так было, так есть, так будет. Как вселенная.
Две недели Лара выжидала. Надеялась, что Стасик передумает и вернется к ней в любом качестве. Не отрекаются, любя, как поется в песне. Но, оказывается, отрекаются, и еще как.
Стасик снова пропал. Лара не могла понять: как можно испытывать и демонстрировать такую страсть, а потом исчезнуть с концами. Был и нет. Как корова языком слизала.
Лара больше не стала его искать. Терпела. Решила начать новую жизнь и даже пошла в парикмахерскую, покрасила волосы на тон светлее.
Она сидела в парикмахерском кресле перед большим зеркалом, когда вдруг почувствовала дурноту и увидела в зеркале свое лицо – белое как стена. Заключительный аккорд любви – беременность. Как обычно. Но для Лары это было необычно. Первая беременность. И она решила ее сохранить, оставить ребенка. Бог послал – надо брать и благодарить. Спасибо тебе, Господи. Спасибо тебе, Стах…
Мама Лары, Ольга Степановна, узнав новость, спросила:
– А кто отец?
– Первый встречный, – сказала Лара.
– Артист?
– Вроде того.
– А где ты его зачала, в кулисах?
– Какая тебе разница? – спросил отец Лары. – Это твой внук, и остальное не имеет значения.
– Что значит – какая разница?
Брови Ольги Степановны зловеще выгнулись. Надвигался ураган «Оскар». В Америке всем ураганам дают имена.
– Даже если бы Лару изнасиловал солдат-чукча, мы сказали бы ему спасибо.
– Мы открутили бы ему яйца, – поправила Ольга Степановна.
Лара поняла: она правильно сделала, что скрыла Стасика. Мать взбила бы бешеный коктейль: явилась к Стасику домой, устроила бы допрос с пристрастием, написала бы обличительную бумагу в Союз кинематографистов – такая была практика в ее времена.
– Но он хоть знает? – добивалась Ольга Степановна.
Ей было обидно за дочь. И за себя. Столько сил и надежд было в нее вложено. И что получилось? Неудавшаяся актриса, мать-одиночка без материальной поддержки. Слезы.