С не меньшим волнением возвращаюсь к теме, которая Вас интересует… Наверно, около месяца, если не больше, я не только ничего не знала о его участи, но не знала и о том, где скрывается мачеха! Квартира на Литейном в первых числах марта была опечатана, мачеха мне не звонила и вообще никак не давала о себе знать. Вы понимаете мое состояние. Я думала, что его уже нет в живых.
Наконец, совершенно случайно, через знакомых, я узнаю, что он жив и находится в крепости.
Начинаются хлопоты о свидании. Добываю пропуск, но на это уходит целая неделя. В то время, как Вы знаете, я работала в Царском Селе, в военной цензуре. После Февраля начальником нашего отдела стал капитан Орел, очень строгий, требовательный, но в дни, когда мне нужно было ехать в Петроград, хлопотать, он беспрепятственно отпускал меня.
Первое свидание я получила, как будто, только в апреле. Пропуск мне выдали дня за три до этого. Если не ошибаюсь, подписал его (как и все другие подобные пропуска) А. Ф. Керенский, тогда еще не премьер, а министр юстиции.
…Простите, Алексей Иванович, пишу наспех и, признаться, не совсем твердой рукой. Кажется, и меня не обошла своим вниманием нынешняя эпидемия.
P. S. Зима и у нас в этом году стоит капризная, самая предательская — прямо по „Евгению Онегину“. Что-то скажет шестнадцатое (3-е по-старому), когда Татьяна увидела снег?..»
* * *
>Из письма от 10.II.61 г.:
«Дорогой друг Алексей Иванович!
Передайте, пожалуйста, мою самую сердечную благодарность Элико Семеновне. Ее телеграмма до глубины души тронула меня. Нет, у меня не грипп. Болезнь, которой я страдаю, называется — старость.
Я Вам намекала в одном из писем о своих раздумьях. Дело в том, что у меня бывают периоды слабости, какой-то внезапной, ничем как будто не вызванной усталости, и я не раз задавала себе вопрос, весьма естественный в моем возрасте: а что, если?…
И вот, учтя, что сын опять начал писать мне заботливые письма, а невестка проявила внимание, я решила весной или в начале лета поехать к ним и серьезно поговорить о перспективах моей судьбы в обозримом будущем.
Я знаю: Вы если не скажете, то подумаете: не успела сбросить с себя это ярмо и уже опять сует туда свою седую голову. Но, дорогой друг, что же мне делать? Дайте мне совет, укажите, как я должна поступить!
…Возвращаюсь к далеким временам семнадцатого года. С пропуском в ридикюле я рано утром приехала в Петроград. У Царскосельского вокзала машинально села в трамвай и доехала до Сергиевской. На всякий случай еще раз поднялась во второй этаж того дома, где жили мои. На дверях все так же неуютно и даже страшно краснели две сургучные лепешки…