Хорошо бы пробиться к двери — а там хоть костьми лечь… Но тут вдруг вспыхнул мощный фонарь — яркий свет запрыгал по стальным загогулинам, скользнул по распростертому телу, произвел дугу и впился Максимову в лицо! Экая неожиданность. Он проделал энергичный прыжок, уходя в сумрак… и со всего маха треснулся лбом о низко натянутую трубу!..
Он потерял пистолет и практически лишился сознания. В ушах разгорался огонь — это женский крик. Екатерина! Где-то рядом!.. Хрустела крошка на полу, приближался человек. Надо встать — пол холодный, замерзнуть можно… Он со скрипом приподнялся, надо держаться. Хотя зачем?
Последний из бандитов в интеллектуальном плане оказался самым развитым. Затормозил в пяти шагах, вытянул руку с фонарем. Максимов жмурился, цветные черти плясали перед глазами.
— Не повезло, приятель, — вздохнул бандит. — Бывает. Три шага назад — марш.
Голос был спокойный, даже доброжелательный. Не было причины отказать вооруженному парню. «Интересное положение, — мелькнуло в голове. — Из разных ситуаций выпутывался. А из этой как буду? Или… никак?»
Он сделал три шага назад, натыкаясь вновь на непреодолимую преграду. А бандит сделал два шага вперед и, не спуская Максимова с прицела, подобрал «вальтер».
— Костик, убегай… — сдавленно сипела Екатерина. Где она? Очевидно, трюм просторный — попробуй догадайся. Да и надо ли?
— Отбегался, приятель, — спокойно сообщил бандит. — Тебе приятно будет, если тебя прикончат твоим же оружием? Выбирай. Не все еще пульки выстрелил?
— Не все, — чужим голосом отозвался Максимов. В пистолете остался холостой патрон, а вдруг бродяга ошибся, и патрон самый что ни на есть боевой?.. Да нет, не может быть — в патроне явно отсутствовал стальной сердечник…
— Тогда не будем затягивать, мне еще телку твою выносить… — Бандит вскинул пистолет и выстрелил Максимову в сердце. «Ты же артист, черт возьми!» — думал Максимов, исторгая из глубины души мучительный крик. Работай по системе Станиславского — вживайся в шкуру персонажа: представь, что тебя реально убили. А каково оно — когда тебя убили?!
Он летел, сбивая преграды, в груду ржавого железа. А как насчет контрольного выстрела? Или, скажем, контрольной очереди?.. Больно ударился виском обо что-то острое, стальное, скользкое. Нельзя кричать — покойники на боль не реагируют. Умри, не шевелись. Хорошо, что куртка у него черная, пятна крови не выделяются, а не то у убийцы зародился бы резонный вопрос: а почему, собственно, пуля не оставила дырку?
— Костик, милый!!! — с подлинным трагизмом в сорванном голосе взвыла Екатерина. Приступ истерики рвал в клочья пространство трюма. «Я ей небезразличен», — не без некоторого морального удовлетворения подумал Максимов.