С такой ехидной шутки плохи — оприходует («нарушитель был задержан тремя выстрелами. В упор»).
— А кто нам сказал? — сморщил конопатый нос сморчок.
— Да он это, он, гусь репчатый, — пробасил шкаф. — Дуру гонит. — И сжал пальцами локоть, впившись глубоко в нерв. Рука онемела. Неужто настоящие менты? А почему бы нет? Настоящие убивать не будут. У них приказ — доставить куда надо, а там уж пускай «компетентные» лица разбираются. В этом плане, несомненно, повезло…
— По какому праву? — осведомился Максимов.
— По юридическому, — отрезал ехидный. — Ты арестован, гражданин. За двойное убийство. Не возражаешь?
— Права читать не будем, — хихикнул конопатый. — Перебьешься.
— Жирно будет, — уточнил шкаф. — Куда его, Лексеич? В карету? Или отпендюрим для затравки? Убийца как-никак, ур-род…
Ехидный задумался.
— В дом его, Баранов. Проверим хату — на предмет улик.
— Точно, — обрадовался конопатый. — Чайку попьем.
— Там и отпендюрим, — возликовал шкаф.
— А санкция прокурора у вас есть? — спросил Максимов.
Ехидный рассмеялся. И сразу сделался похожим на лисицу.
— Смешной какой… Давай, Баранов, кантуй другана. Пряжкин, остаться.
Конопатый обиженно засопел. Максимов не успел опротестовать — служивый потащил его к двери. Из подъезда как раз выходили Прокопенковы — Валя и… Валя — молодожены из одиннадцатой квартиры.
— Ой, — сказала Валя, делая коровьи глаза.
— Здравствуйте, — хрипнул Максимов. — Как дела молодые?
— Помаленьку, Константин Андреевич, — промямлил «just married», явно напуганный обилием мундиров.
— Проходите, граждане, проходите, — заволновался старшой. — Не мешайте работать.
Молодых как ветром сдуло. Такие они нынче — ветреные.
— Прямо, — бухнул Баранов, вталкивая сыщика в темный предбанник. Локоть не отпускал. Открыл вторую дверь и дал пинка. Максимов полетел как из орудия — к началу лестничного марша — к старинной батарее из «чугуния» и лампочке в тридцать ватт. Последняя не горела. Опять какая-то бабка из экономии отрубила. Ей-то без разницы, она и так слепая.
— Вверх, — бросил «поводырь». Он продолжал держаться слева — наступал на пятки и по-хамски давил на нерв. Урод проклятый…
Максимов нащупал ступень. Другую… Еще четыре метра, и прощай, страна свободия. Не отвяжутся. Это не бандиты, с которыми можно договориться.
— Батарея здесь, братуха… — просипел он. — Щас башкой как х…якнешься…
Свою башку Баранов подставлять не хотел. Монолит, а жалко. Лучше чужую. Он машинально, не сообразив (размер фуражки не показатель), сдвинулся вправо. Бог в помощь. Или сам справится?.. Максимов ударил локтем — с приличным оттягом. Что собрал, то и вложил — второй попытки не дадут. Локоть пробил живое.