— Думаю, что на этой стороне пустых мест уже нет. Но на твоем месте я бы заглянул во-он туда…
И вяло махнул в сторону подсобки.
Гордей сдержанным кивком отблагодарил за совет, и в следующую минуту из чуланчика уже раздался грохот перевернутого помойного ведра. Потом громкое проклятие, сокрушенное чертыханье и звон другого ведра, которое метко пнули. Вслед за тем в подсобке наступила тишина.
Арвид удовлетворенно прикрыл глаза и вновь погрузился в нирвану ментального сканирования. Мы же с Анной с интересом ждали результатов тестирования чулана.
Однако Гордей все не выходил, и мы уже понемногу начали беспокоиться. Наконец я решительно направился в конец вивария, где слабо белела крашеная дверь чуланчика. Она словно ждала — резко распахнулась, и на пороге возник Гордей. Вид у него был растрепанный, волосы всклокочены, в глазах же застыло недоумение, видимое даже в тусклом свете лампы дневного люминесцентного света и наших с Анкой фонарей.
— Ну, что там? — с замиранием сердца спросил я.
— Все пусто, — поспешил первым делом развеять мою последнюю надежду очкарик. — Но одна из стен, та, что с дальнего торца, имеет другую структуру. В смысле — не такую, как других.
— Стена выложена позже остальных? — В моих глазах уже вновь разгорался азартный огонек.
— Или другими каменщиками, — кивнул Гордей. — Везде вроде как липецкая кладка, а у этой — черт знает что.
Через три минуту мы втроем, вооруженные всем, что подвернулось под руку в виварии, отчаянно колотили в кирпичную перегородку. Она стойко сопротивлялась нашему натиску, но молодость и задор оказались сильней старого раствора.
Под могучим ударом Гордея вылетел первый кирпич. Мы вложили в пролом какой-то стальной брус, напоминавший старую заржавленную гардину. Поднажали, выдохнули — причем Анка повисла на этом импровизированном рычаге вместе со всеми — и наконец разворотили стену.
Первой в пролом проскользнула Анка, за нею поспешал Гордей. А я, как самый опытный член команды и лицо материально заинтересованное, последовал за ними, кряхтя и обдирая локти с коленями.
В помещении имелось аварийное освещение — вот это новость так новость! Гордей в перекрестье двух лучей наших фонариков покопался в силовом щитке, затем с чувством щелкнул тумблером — и в зале зажегся свет.
— Мать честная, — расплылось добродушное лицо очкарика В восхищенной, почти детской улыбке.
Перед нами ровными рядами до потолка высились книжные стеллажи. Это была библиотека.
Мне показалось, что я вдруг вернулся сразу на десять лет назад и теперь очутился в библиотеке клуба моей родной воинской части № 019,62. Те же полки и стеллажи, знакомые до боли картонные квадратики с карандашными буквами алфавитной каталогизации и бесконечные ряды запыленных книг, собраний сочинений классиков, сборников, журнальных подшивок. Даже горы старой, подготовленной к списанию литературы были так же сложены у дверей стопками, ненадежно перевязанными бечевой.