– Папина любовница.
Санька успел деликатно прикрыть рот ладонью, якобы зевнул (на самом деле замаскировал отпад челюсти).
Кошка долакала молоко, дочиста облизала блюдце и, мурлыча, потерлась о ногу потенциальной хозяйки.
– Дома нет ничего мясного, я бы вынесла, – повинилась та. Кошка выслушала, подрагивая обмороженными ушами. Она съела бы все, что не жаль вынести – корку хлеба, картофельные очистки – на помойке всякое приходилось есть. Хозяйка ее не поняла, но кошка была полна надежд и уютно прилегла рядом.
– Не хочу жить, – Женя снова возвела кверху припухшие глаза с хрустальными бликами. – Повеситься, что ли?
– У тех, кто вешается, вываливается язык, – предупредил Санька, пугаясь. – Делается синий, как у съедобных китайских собак, и вылезает на подбородок… Жень… Может, тебе помощь нужна?
Она горько усмехнулась:
– Веревку намылить?
– Ну, побить кого-нибудь, окно ему расколотить…
– Спасибо, сама справлюсь.
Санька в замешательстве колупнул синюю краску на стене. Она отошла под ногтем изящной полоской и плавно, перышком, полетела к полу. Дом новый, а краска никудышная.
– Есть сигареты?
– На, – Санька протянул пачку «Явы» и спички. – Капля никотина убивает лошадь.
– Я бы сейчас и водки выпила.
Женя вдруг заговорила быстро, сбивчиво, и Санька сообразил, что она разговаривает сама с собой, но как бы и с ним. Просто горе в ней уже не помещалось.
– Вот умру… и пусть он тогда бросит маму. Легче бросить без меня. Пусть встречается с этой женщиной сколько захочет. Ему не стыдно. Сорок четыре года, конец жизни, можно сказать, а у самого телки в глазах и бесы в ребрах…
Из Жениных сумбурных слов Санька кое-как понял, что она нечаянно нашла адресованную отцу открытку – у них с отцом одинаковые имена. Оба Евгении (как Онегины в Мишкиной пьесе). Любовница поздравила старшего Женечку, а Женя думала, что кто-то поздравляет ее. И теперь она ждала отца с репетиции (а скорее, от той женщины), чтобы высказать ему все, что о нем думает. Дома невозможно, там мама…
– Только не болтай никому, – очухалась Женя.
– Могила, – поспешил заверить Санька.
– Папа нас ни во что не ставит, – терять было нечего, раз уж все рассказала. – Мы по сравнению с ним, талантливым и непревзойденным, ничтожества. Относится к маме как к рабыне – приготовь, подай, унеси. Она молчит и терпит. Идеализирует. Он для нее один – «звезда заветная, другой не будет никогда»… Ненавижу! Кран третью неделю течет, никому дела нет. Меня они кинули. Им важно, чтобы я дома торчала и уроки. Остальное по фигу. Я теперь нарочно кошку к себе заберу. А если папа начнет возмущаться, уйду из дома.