— Вам не нравится коктейль, мисс?
Это была попытка расшевелить ее. Она не удалась. Девушка просто срезала его. Ее ответ был лишен каких–либо эмоций:
— Сойдет.
Обстоятельства складывались в ее пользу, так как она была женщиной, а женщинам не приходится тратиться у стойки бара, как пришлось бы мужчине, если бы он захотел посидеть подольше. Более того, она ни с кем не заигрывала, не искала, кто бы оплатил ее счет, она вела себя безупречно, бармен был бессилен против нее.
Почувствовав себя побежденным, он отошел, поминутно оглядываясь, а ее глаза все так же настойчиво следовали за ним.
Теперь он постоянно ощущал дискомфорт. Он попытался было отряхнуть это чувство, передернул плечами, поправил сзади воротничок. Он знал, что девушка не перестает на него смотреть, и старался сам не смотреть в ее сторону, но от этого было только хуже.
Посетителей стало больше, заказы шли чаще, но это не раздражало его, а, напротив, приносило какое–то облегчение. Занимаясь своим делом, производя необходимые манипуляции, он отвлекался мыслями от этого терзающего взгляда. Но когда наступал такой момент, что ему было некого обслуживать, нечего протирать, нечего наливать, ему становилось совсем невмоготу. И тогда он не знал, куда девать руки, что делать с салфеткой.
Он разбил бутылку пива, пытаясь ее открыть, вставил не тот ключ в кассовый аппарат.
Наконец, выведенный из терпения, он опять подступил к ней, пытаясь выяснить, что она от него хочет.
— Что я могу сделать для вас, мисс? — сказал он с плохо скрытым негодованием.
Она ответила ровным голосом, по которому ничего нельзя было понять:
— Разве я сказала, что мне что–нибудь надо?
Он тяжело оперся о стойку бара.
— Вы что–нибудь хотите от меня?
— Разве я сказала, что хочу?
— Извините, но, может быть, я похож на кого–либо из ваших знакомых?
— Нет.
Он начал путаться в словах.
— Я подумал, что, может быть, похож: ведь вы так смотрите на меня, — неуверенно проговорил он. Это прозвучало как упрек.
На этот раз она просто не ответила. Но и не оставила его в покое. В конце концов отступить пришлось ему, и он ушел, чувствуя себя так же неловко, как раньше.
Она не улыбнулась, не заговорила, не выразила ни сожаления, ни открытой враждебности. Она просто сидела и смотрела на него, загадочно и непроницаемо, как сова.
Оказалось, что она выбрала и привела в действие страшное оружие. Обычно никому и в голову не приходит, насколько невыносимо для человека, когда его разглядывают в упор на протяжении длительного времени, скажем двух или трех часов; люди не задумываются об этом просто потому, что редко сталкиваются с подобными вещами и им не представляется случая испытать свою силу духа.